Волчий корень

Чей-то телефонный звонок вдруг заставил Бнатова подняться с места, подойти к Олегу и прошепать:

– Живи пока…

На этот раз бандитам некогда было куражиться – они уходили от преследования. Выключив в цехе свет, они бросились в подземелье, увлекая за собой Олега. Дверь – на крюк и подальше в угол.

Из-за двери теперь доносилось отчетливое шипение, длинный крюк с куском раскаленной петли вдруг скакнул от двери и со звоном ударился о бетонный пол. Трое в углу вскочили и бросились за бетонную перегородку, на ходу передергивая пистолетные затворы. Автоматные пули ударили вкось, визжа в рикошете.

Бнатов первым ухватился за торчащую в глубоком проеме трубу и скользнул вниз. Остальные прыгнули следом.

Какой-то мужик подскочил к Олегу, повалил его на пол – подальше от проема. Оттуда все еще слышались хлопки выстрелов. Однако потом они прекратились. Ушли бандиты. Выйдут по подземелью в другом конце города либо вызовут подмогу. Оказывается, не вышли и вызвать никого не смогли. Ошибся Олег. В подземелья оказался тупик, и сигнал телефона не доставал до этих мест…

На окнах в квартире висят плотные шторы. Даже если станут подглядывать из соседнего дома, не поймут. И все-таки Степаныч просит Олега не подходить близко к окнам. Вечером и ночью в квартире находится Борис. В его присутствии едва ли кто рискнет явиться с обыском – это надо совсем обнаглеть, чтобы придти. Степанычу надо самому явиться к Прахову и напомнить о своем заявлении. Три дня прошло вчера, как из дома исчез его сын, о котором ни слуху, ни духу.

Степаныч поднял трубку, набрал номер и разинул рот:

– Николай Николаевич! Который уже день идет, а вы не шевелитесь! Как же вам не стыдно и не совестно! Неужели же мне в МВД звонить, самому министру?! Наверно, я так и сделаю! А?! Что?! С какой стати я обязан?! Вам заявляли! Вы должны! К вам ходить вообще опасно, потому что можно домой не вернуться! Забыли, что ли?!. Хорошо! Я прямо сейчас подойду! Будьте на месте! – и кинул трубку.

– Расколешь, – тихо заметила Серафима Семеновна.

– С ними по-другому нельзя, со скотами…

Степаныч подошел к шкафу. Вынул оттуда парадный мундир с медалями и погонами подполковника. Положил на кровать и стал смотреть. Неужели этот мундир он когда-то носил. С уходом на пенсию ни разу не надевал. А ведь как отставник он может воспользоваться своим правом.

– Выкинь из головы, – остановилась рядом с ним Серафима. – Он же тебе велик. Выпадешь по дороге.

– Надень, папа… – попросил сын.

Отец быстро скинул спортивное трико и гражданскую рубаху. Прыгнул в брюки, надел рубаху с галстуком и под конец китель. Пригладил седые волосы и взял с вешалки фуражку – она десять лет там висит почему-то.

– Пошел я…

Через четверть часа Иван Степаныч вошел в РУВД. Старший сержант на вахте приподнялся и отдал ему честь. Степаныч ответил на приветствие.

– На месте шеф?

– Так точно, был…

Ветеран стал подниматься кверху. Зря он надел китель. Жарко, кажись, будет…

– Так и сидишь?! – принялся вновь кричать, едва открыв дверь и заметив там фигуру Прахова. – Штанов на вас не напасешься – сидите, протираете! Где мой сын, я тебя спрашиваю?! Не надо крутить! Говори! Что вы сделали, чтобы его найти!?

– У прокурора спроси, – пустил в его сторону Прахов. – Он возбуждал, у него и спрашивай…

– Подох твой прокурор – ни дна бы ему ни покрышки… Где я могу узнать?! Выходит, опять возбудили уголовное дело?!

– У нас его нет. Говорю, иди к прокурору. Поляков замещает пока…

– Доиграетесь вы…

Ветеран развернулся и вышел вон, гремя медалями.

– Потише нельзя? – распрямилась за столом секретарша.

– На вашем месте я бы вообще промолчал. – Степаныч вошел в раж. – У вас проблемы?

– Нет пока что…

– Так будут!..

Исполняющий обязанности прокурора района господин Поляков по-прежнему занимал свой старый кабинет. Его слегка лихорадило. Не мог он сидеть в кабинете с надписью на двери: «Прокурор». После сорока дней разве что…

– Можно? – В дверях стоял седой милицейский подполковник.

Александр Иванович кивнул. В последнее время к нему постоянно бежит народ. Люди словно с цепи сорвались. Они будто ждали, когда Докукин отдаст богу душу. Вот и подполковник дождался.

– Я по поводу сына. Ефремов его фамилия. Освобожден из-под стражи в зале суда, а через три месяца пропал. До работы утром не дошел. Я хотел подать заявление на розыск, а мне говорят: уголовное дело возбудили опять. Докукин постарался…

– Кто вам об этом сказал?

– Прахов…

Поляков раскрыл книгу и принялся листать.

– Нет никакого дела. Мы не возбуждали…

– Где же искать мне его? И заявление на розыск не берут.

– Садитесь и пишите у меня. Я передам… по почте…

Степаныч присел сбоку за небольшой столик и принялся царапать послание на имя начальника РУВД. Написал. Приложил фото.

– Когда будет передано?

– Да прямо сейчас. Укажите свой телефон… Вам сообщат о результате. Всего хорошего…

Степаныч поблагодарил и, тихо звякнув наградами, вышел из кабинета. Господин Мутный определенно внушал доверие. Интересно, почему его так обозвали?

Ефремов спустился вниз – и вновь через двор в управление внутренних дел. Он еще не все сказал полковнику Прахову.