Волчица и пряности. Том I

Наконец они очутились внутри и безо всяких помех сняли комнату на ночь. Лоуренс позаботился о намокшей под дождём клади, а вернувшись в комнату, застал Холо раздетой до пояса. Она выжимала свою роскошную гриву волос, и капли, падая с каштановых прядей, превращались в неряшливые пятна на полу. Деревянные доски были все в дырах, так что от пригоршни воды вреда немного, да и торговцу было не до того: от смущения он не знал, куда глаза деть.

— Ха-ха, вот и смыла вода мои ожоги...

Холо будто и не заметила замешательства Лоуренса, а по смешку было не понять, пришлась ли по вкусу ей та выдумка. Девушка убрала прилипшие к лицу пряди и резко откинула чёлку со лба. В стремительном жесте промелькнуло что-то волчье, а мокрые растрёпанные волосы походили на жёсткую шерсть.

— Шкуркам твоим, верно, ничего не сделается: очень хорошие были куницы. Может статься, они росли в горах, где жили подобные мне.

— А дорого можно шкурки продать?

— Откуда же мне знать? Я пушниной не торгую.

Лоуренс кивнул, соглашаясь с таким мудрым ответом, затем, последовав примеру Холо, стянул промокшую до нитки куртку и принялся выжимать.

— Ах да!.. С пшеницей как быть?

Закончив с курткой, он хотел взяться за штаны, но, вспомнив о Холо, замер и кинул взгляд в её сторону. Девушка разделась догола и, не обращая на него никакого внимания, выжимала вещи. Стало досадно, однако уже без колебаний Лоуренс снял с себя всё и последовал её примеру.

— Что ты говорил про хлеб?

— Обмолоть? Или оставить как есть? Если, конечно, ты и правда в пшенице живёшь...

В его словах проскользнула издёвка, но Холо пропустила её мимо ушей, разве что слегка усмехнулась.

— Пока я жива, колосья не сгниют и не высохнут. Им ничего не грозит. Но если их съесть, сжечь или закопать в землю, тогда, пожалуй, и мне конец. Мешают тебе, так можно обмолотить и положить куда-нибудь. По мне, это лучше всего.

— И правда. Значит, обмолотим пару-другую колосьев, а зёрна спрячем в мешочек. Ты, наверное, захочешь носить их с собой.

— Вот и славно. Если ещё на шею можно будет повесить, то лучше и придумать нельзя.

Лоуренс невольно скользнул взглядом по шее девушки, но тут же спохватился и поспешно отвёл глаза.

— Только пшеницу эту я хотел продать где-нибудь в других краях. Но пару колосьев оставлю, ладно? — успокоившись, ответил торговец.

Но вдруг послышался какой-то шорох: волчий хвост заходил из стороны в сторону. Шерсть на нём была густой, и брызги оросили всё вокруг. Лоуренс нахмурился, однако Холо ничуть не смутилась.

— Многие говорят, что хлеб уродился только благодаря земле тех краёв. Но скоро эти колосья всё равно засохнут, что с ними ни делай.

Холо озадаченно посмотрела на выжатые вещи, но переодеться в любом случае было не во что, и, поморщившись, она всё же натянула мокрое. Костюм этот стоил недёшево (в отличие от дорожной одежды самого Лоуренса), потому сох довольно быстро. Лоуренс последовал примеру своей спутницы и, просовывая руки в рукава, старался отогнать тревожные мысли. Одевшись, он кивнул:

— Ну и дождь... Ладно, пойдём-ка в зал, обсохнем. Думаю, в очаге развели огонь для нас и наших собратьев по несчастью.

— Да, это ты хорошо придумал, — Холо накинула на голову капюшон и хихикнула.

— Над чем смеёшься?

— Хи-хи, мне бы и в голову не пришло прятать лицо из-за ожогов.

— Да? А что бы тогда сделала?

Она слегка откинула тонкую ткань с лица и гордо ответила:

— Я бы так сказала: без этих ожогов я не я. И без ушей с хвостом тоже. Всего этого больше нет ни у кого на свете.

«А ведь не поспоришь», — невольно восхитился Лоуренс. Правда, в голову тут же закралась немного злорадная мысль: с обезображенным лицом Холо заговорила бы по-другому.

— Знаю я, о чём ты думаешь, — из-под капюшона послышался смешок. Холо ухмыльнулась краем рта, и на мгновение блеснул острый клык.

— Не желаешь проверить? Разукрасить меня шрамами и посмотреть, что будет?

Насмешка в её взгляде так и толкала принять этот вызов. Но если пойти на поводу у дерзкой девчонки и вытащить кинжал, то отшутиться вряд ли удастся. Пожалуй, с Холо станется предложить такое всерьёз, однако дразнящий тон она выбрала из желания поиграть, не иначе.

— Я ведь мужчина. Разве я посмею изуродовать такое красивое лицо?

В ответ Холо рассмеялась, обрадовавшись этим словам, как долгожданному подарку, и подалась к Лоуренсу. Вдруг его охватила странная сладкая истома, а руки сами потянулись обнять девичье тело. Однако девушка лишь потянула носом воздух и отшатнулась:

— Воняешь ты, даром что под дождём искупался. Уж поверь моему волчьему нюху.

— Ах ты...

Лоуренс замахнулся кулаком — отчасти в шутку, отчасти всерьёз, — но Холо легко увернулась, так что он потерял равновесие и еле удержался на ногах. Она оскалилась в улыбке и склонила голову набок:

— Даже волки шерсть чистят. А ты мужчина видный, так следи за собой.