Волчица и пряности. Том I

Лоуренс обнажил клинок — и ухмылки на красивом лице как не бывало, а янтарные с красным отливом глаза в тот же миг сузились.

— Отвечай, кто ты такая.

— Хорошенькое дело — ножом пугать.

— Что?

— Ах да, я ведь вроде бы беглянка. Прости, совсем забыла.

Тут незнакомка мило, искренне улыбнулась. Но не обаяние её улыбки заставило Лоуренса вернуть оружие в ножны, просто самому показалось, что размахивать кинжалом перед девушкой недостойно мужчины.

— Имя мне Холо. Давно я не принимала этот облик. Видать, оно и к лучшему, — сказала красавица, оглядывая себя.

Речь её большей частью была для Лоуренса загадкой, лишь первые слова показались ему знакомыми.

— Холо?

— Угу, Холо. Хорошенькое имя, да?

Много мест объездил Лоуренс, а имя это слыхал лишь в одном. Так звали богиню урожая в деревне Пасроэ.

— Вот так совпадение. Я ведь тоже знаю кое-кого по имени Холо.

Хватило же ей дерзости присвоить себе имя богини! Зато стало ясно, что девушка родом из той деревни. Быть может, из-за ушей с клыками её с рождения держали дома, не выпуская на свет божий. Пожалуй, тогда ей и правда повезло, что сбежала.

Лоуренс слышал о детях, которые рождаются совершенно непохожими на людей. Называли их одержимыми: считалось, что в младенца с первым глотком воздуха вселялся бес или эльф. Узнай о таком ребёнке Церковь, семью его, всех до единого, ждал костёр — неизбежное наказание за поклонение дьяволу.

Поэтому родные либо уводили одержимых в горы и бросали там, либо всю жизнь прятали от глаз людских. Однако настоящего одержимого Лоуренс увидел впервые. Он-то представлял себе безобразное чудовище, однако эту девушку иначе как богиней не назовёшь.

— Чудно́. Я не знала, что кто-то ещё носит имя Холо. Откуда же моя тёзка?

Непринуждённая болтовня с набитым ртом у Лоуренса никак не вязалась с обманом. Всё-таки эта «Холо» вряд ли морочила ему голову. Но подержи человека под замком долгое время — и он возомнит себя богом.

— Так зовут местную богиню урожая. Ты что, богиня?

Девушка озадаченно посмотрела на него, но чуть погодя улыбнулась:

— Долгое время меня держали на этой земле, называя богиней, только уж больно громко сказано. Я Холо, просто Холо.

«Иными словами, её с рождения ни разу из дома не выпускали. Вот бедняжка», — подумал Лоуренс.

— Долго — это, выходит, с рождения?

Последовавший ответ немного сбил его с толку:

— Да нет. Родилась я далеко отсюда, на севере.

— На севере?

— Да. Где лето пролетает незаметно, а конца зимы заждаться можно. И мир весь будто из серебра.

Холо задумчиво уставилась вдаль. Язык бы не повернулся назвать это притворством: не верилось, что можно так правдоподобно разыграть тоску по далёкой северной родине.

— Не знаком ли тебе мой край?

От неожиданного вопроса он чуть растерялся, однако тут же решил поддержать разговор, ведь тогда сразу удастся вывести Холо на чистую воду. В конце концов, за восемь лет Лоуренс успел поторговать даже в самых северных уголках земли и знал о тех местах довольно много.

— Севернее Алохитостока вроде бы и нет ничего. Там ещё круглый год метели.

В ответ девушка склонила голову набок:

— Надо же. Не приходилось слышать.

А он-то думал, что Холо притворится, будто знает.

— Тогда где же твоя родина?

— Йойс. Что не так?

— Да нет, ничего, — выдавил Лоуренс.

На его лице отразилось смятение, но он тут же взял себя в руки. О Йойсе он слышал не впервые, одна загвоздка: название это торговец узнал из легенды, которую ему рассказали в северных краях, в ночлежке.

— Так ты оттуда родом?

— Да. Услышать бы, что там теперь делается, как живётся тем, кого я знала, — Холо поникла.

Вышло у неё очень печально, не похоже на ложь.

И всё-таки Лоуренс не мог принять услышанное за правду: если верить легенде, от города, про который говорила Холо, камня на камне не осталось — шестьсот лет назад его разрушил демон-медведь.

— Не припомнишь ли ещё каких мест?

— Мм... Сотни лет назад... Был город такой, звался, помню, Нёххира. Чудо-город, где горячие ключи били из земли. Я часто туда наведывалась в воде понежиться.

Нёххиру Лоуренс знал — этот город в северной стороне славился горячими источниками. Он стоял на своём месте и по сей день, а среди его гостей порой встречались особы королевской крови.

Впрочем, скорее всего, если спросить про Нёххиру в здешних краях, кто-нибудь да расскажет, что это такое.

Холо вдруг чихнула, оторвав Лоуренса от размышлений, а ведь мгновение назад голос её звучал расслабленно и мягко, как будто девушка сомлела от купания в источнике. Тут торговец вспомнил, что на ней совсем нет одежды.

— Всем хорош человеческий облик, только холодно. Шерсти бы побольше, — рассмеялась Холо и нырнула в ворох шкурок.

Не удержавшись, Лоуренс тоже хмыкнул. Правда, кое-что ему оставалось непонятно, потому он спросил:

— Ты вот про облик говорила. Что за облик-то такой?

В ответ Холо высунула голову из-под горки меха:

— Как что? Облик и есть. В человеческом давно не была. Хороша я в нём, а? — отозвалась она с улыбкой, и Лоуренс подумал: «Да, хороша». Однако никак не выдал лицом того, что было на душе. Всё-таки от этой девушки у него голова шла кругом.