Волчица и пряности. Том III

— Возможно, вы правы, если рассматривать эту сделку отдельно. В более широкой перспективе моё невыгодное положение может оказаться довольно выгодным.

— Что вы имеете в виду?

— Например, Холо может порвать брачную клятву. У вас, я полагаю, есть своя копия?

Амати, поражённый, смотрел на Лоуренса.

— Даже если вы, господин Амати, выплатите долг, велика опасность, что Холо скажет вам «нет». Моё «невыгодное» положение выглядит куда более выигрышно, чем ваше.

Однако Амати не стал отмалчиваться и, хмыкнув, с уверенной улыбкой пошёл в контратаку:

— Мне кажется, ваше беспокойство излишне. Я слышал, что вы изрядно поругались.

Жар побежал по телу Лоуренса, как будто ему в спину вонзили раскалённый прут, но его опыт и навыки торговца не позволили чувствам отразиться на лице.

— В дороге Холо, между прочим, трижды плакала в моих объятиях.

А вот Амати не выдержал. Его улыбавшееся лицо окаменело. Он протяжно выдохнул, шумно выпустив воздух.

— В эти моменты она была такой прелестью. Жаль что обычно она такая непослушная. Говорит и делает не то, что на самом деле чувствует. И поэтому…

— Я согласен, — грубо прервал Амати речь Лоуренса.

Юноша выглядел словно рыцарь, которому бросили перчатку.

— Я принимаю вашу сделку.

— Вы хорошо подумали?

— Да-да, подумал. Я согласен на сделку. Я говорил, господин Лоуренс, что считаю жестоким отнимать у вас всё, но раз вы настаиваете, то так и быть: всё ваше перейдёт ко мне, — с красным от гнева лицом отчеканил Амати.

Лоуренс не удержался от улыбки. Он протянул правую руку с нетерпением охотника, который тянется к угодившей в капкан добыче:

— Вы принимаете условия?

— Конечно.

Они обменялись крепкими рукопожатиями, и каждый видел в мыслях, как отнимает самое дорогое у своего противника.

— В таком случае давайте поскорее составим договор в письменном виде и покончим с этим.

Рассудив трезво, Лоуренс пришёл к выводу, что они с Амати стоят на равных позициях. Можно даже сказать, что у Амати положение несколько хуже, хотя он сам необязательно это осознаёт. В противном случае он бы не принял сделку. Причём если бы он понял это сейчас, всё равно было бы уже поздно.

Попросив у хозяина таверны бумагу и перо, они расписали детали сделки и заключили договор.

Правда, Амати не мог предоставить всю сумму наличными, поэтому недостающие двести торени он предложил возместить, отдав трёх лошадей. Передача денег должна состояться завтра утром, после удара колокола, открывающего торговлю на рынке. Лошадей он обещался отдать вечером.

Если верить записке от Холо, у Амати на руках было двести серебряных монет, пирита на триста и продаваемого имущества на двести монет. На деле оказывалось, что наличными у него было на сотню больше, а лошади и были тем самым имуществом на продажу.

В итоге Амати оставался с пиритом на восемьсот торени. Он сможет выручить тысячу монет, если цена возрастёт хотя бы на четверть. Возможно, ему потребуется и меньший рост цены, если в записке было учтено не всё имущество. Тем не менее Лоуренс не оценивал свой шанс на успех как небольшой.

— Всё решится завтра вечером, — поставив печать и подняв лицо на Лоуренса, возбуждённо сказал Амати.

Лоуренс ответил спокойным кивком. Видимо, юношу вывели из равновесия слова, что Холо плакала в объятиях Лоуренса. Хотя в каком-то смысле Лоуренс и сам был не прочь поменяться местами с Амати. Как только торговец начинает заниматься чем-то помимо своего ремесла, из этого не выходит ничего хорошего.

— На этом прощаюсь. Приятного вечера, — скрепив договор, сказал Лоуренс и вышел из таверны.

Пущенная стрела поразила Амати прямо в сердце. Юноша почувствовал удар, но Лоуренс не упомянул одну деталь: стрела была смазана ядом медленного действия, хорошо знакомым тем, кто знает об отложенных сделках не понаслышке. Торговец, ведя свою охоту, должен лавировать между подлостью и честностью. Никто не говорил, что надо рассказывать всё. Коварство у торговцев в крови.

Уладив дела с Амати, Лоуренс направился на рынок. Торговля, разумеется, давно прекратилась, но на площади под луной, ничуть не ослабевая, продолжался праздник. Торговцы не жалели вина, все веселились, включая рыночную стражу.

Когда Лоуренс подошёл к прилавку Марка, хозяин ожидаемо находился там и не думал возвращаться домой. Он пил в одиночку под шум толпы, выдавая в себе бывшего странствующего торговца.

— Кого я вижу?! Что, общество принцессы тебе не мило? — завидев приближающегося Лоуренса, первым делом закричал Марк.

Лоуренс пожал плечами и сдержанно улыбнулся.

Марк хмыкнул:

— Ладно, пей.

Он перелил пиво из глиняной бутылки в пустую пивную кружку.

— Не помешал?

— Будешь мешать, если не выпьешь!

Лоуренс уселся на стул, сделанный из обрезка бревна, положив рядом мешочек с серебряными и золотыми монетами. Он пригубил предложенное пиво. Оно приятно пенилось, раскрывая во рту аромат, а живительная горечь проникала в горло. Хмель был хорош. Торговец зерном, похоже, разбирался и в пиве.

— Хорошее.

— В этом году зерновые хорошо уродились. Когда неурожай, весь ячмень уходит на хлеб. В общем, спасибо богам.