Волчица

Нечего и говорить, что Монтарба широко пользовался ее привязанностью, для преследования собственных целей, с истинно мужской расточительностью, отличающейся более неблагодарностью, чем возвышенным благородством. Она снабжала его деньгами, получаемыми ею от революционных клубов и дома орлеанов для содействия делу революции; помогала ему в среде его новых друзей, ободряя, поддерживая и покровительствуя ему; мало того, она согласилась даже, по его желанию, участвовать в заговоре, имевшем целью оклеветать и опозорить чистейшую, благороднейшую и беззащитнейшую женщину в стране! Бесшабашные политики, желавшие управлять французским народом посредством худших его страстей, не стеснялись в употребляемых ими средствах. Из всего своего гнусного арсенала, они искуснее всего употребляли ядовитые стрелы злословия, направленные против королевы. Слова и молчание, действия и бездействие одинаково объяснялись против нее. Предусмотрительность и твердость становилась у них подозрительностью и тиранией. Если король действовал без совета жены, ее называли бесполезным бременем для страны; если же следовал ее совету, ее обвиняли в преступном вмешательстве в дела народа. Они не станут терпеть юбок во главе своего правительства.

За то, что Мария-Антуанетта ясно видела недостаток твердости и дальновидности в Неккере и не одобряла его лояльности общественному мнению, ее называли врагом своего народа: за то, что она стремилась поддержать авторитет короля, как оплота для всех в предстоящей буре, ее клеймили именем деспота, тирана, изменницы австриячки, отравлявшей представителей Франции.

Но ее уязвляли до глубины души другими, более худшими клеветами. Она перенесла бы обвинения в нетерпимости, равнодушии и неспособности, но болезненно содрогалась и жестоко страдала перед молвой, приписывающей ей, верной жене и любящей матери, нескромные и постыдные слова и поступки. Гнусные рассказы повторялись даже при дворе, бессовестные пасквили ходили по городу, и все это исходило, прежде всего, от тех самых принцев, королевской крови, которые по всем принципам рыцарства, и благородства, даже простой порядочности и честности, должны были первые восстать на ее защиту.

Что герцог Орлеанский принимал деятельное участие в этой изменнической шайке, внушает нам мало удивления, когда мы вникаем хорошенько в характер этого недостойного ренегата; но, что на основании гнусных слухов было официально отнято право льготы от освидетельствования, дарованное дворцам графов д\'Артуа и Прованского, доказывает нам, как тяжело было положение королевы, получавшей удары от близких друзей и имевшей врагов в самом дворце.

Монтарба, по самой природе своей, всегда брал на себя первенствующую роль во всех предприятиях, в которых участвовал, как в деле, так и в интриге, прокладывая себе свой собственный путь. Его изощренная фантазия придумала новый способ очернить репутацию королевы, чтобы таким образом отомстить ей за нанесенное его самолюбию оскорбление и в то же время подвинуть вперед дело, которому он служил теперь, поколебав ее влияние, как главной опоры трона. Пусть только народ убедится своими глазами, что она дурная женщина и даже непоколебимая привязанность короля не в состоянии будет вытащить ее из грязи. Но для выполнения этого плана, ему нужно было содействие Леони, и она отдала ему это содействие также беззаветно, как давно уже отдала свое сердце.

Они были вместе в отеле Монтарба. Леони, не стесняясь более, приходила к нему во все часы и при всевозможных обстоятельствах. Она с радостью переносила упреки брата и порицание своих друзей; она гордилась позором и горем, ради графа Арнольда, который щедро наделял ее и тем и другим.

– Волчица, – сказал он, обняв ее рукою за талию с той фамильярностью, которая служит первым шагом к равнодушию и презрению, – хотела бы ты поехать сегодня на маскарад?

– С тобой?

– Разумеется; это понятно само собой. Театральная зала будет битком набита. Я уже взял ложу.

Легкий румянец удовольствия покрыл ее лицо, придав ему необычную красоту.

– Это очень мило с вашей стороны, – отвечала она. – Я буду очень рада. Мы можем быть вместе и можем быть одни.

– Точно также как здесь, – возразил он, сдерживая улыбку и думая про себя, что уединение, хотя бы и вдвоем, не составляет еще цели, для которой ездят в общество.

– Но Леони, Волчица, как мне называть тебя? Я не хочу быть эгоистом и скрывать твою красоту от всех поклонников. А сегодня у тебя будет их больше чем когда-нибудь. Я велел приготовить тебе такое чудесное платье!

Леони бросила на него быстрый, неспокойный взгляд. Такая необычная любезность означала, что потребуются новые жертвы с ее стороны, и она с беспокойством и тревогой старалась разгадать, в чем будет состоять эта жертва. Однако для всякой женщины вопрос о вечернем туалете всегда остается одним из самых важных, и потому первым ее вопросом было:

– Белое атласное?