Волчонок

Я отвернулся от окна и, подтянув колени к самому подбородку, начал ломать голову над открывшейся мне загадкой, и, ища ответ, уже успел запутаться, но тут в хату, привычно встряхнув мокрой, спускающейся ниже лопаток гривой, зашёл Демер. Как всегда, гладко выскобленный, с неизменным прищуром холодных, пронзительных глаз, он, тем не менее, казался в то утро не суровым, а весёлым, да к тому же на его, плотно облепленной тельником груди, больше не было цепи со стрелой, а свой говор он сделал таким же простым, что и у Марлы! Перекинувшись с ней двумя, тремя шутками, Демер подсел ко мне -- как раз задумчиво теребящему кольца перчатки -- и улыбнувшись:

-- А ну дай, подсоблю, -- принялся разминать мне руку. Под его пальцами моя кисть вновь, на мгновение, ожила и едва заметно дрогнула. Князь внимательно прищурился и, проведя кончиком ногтя по моей ладони, сказал, -- А теперь повтори это снова, волчонок. Порадуй отца!

Я искоса взглянул на возившуюся у печки Марлу, а затем сжал зубы и напряг по прежнему бесчувственное запястье -- облитые замшей и серебром пальцы немного согнулись, а затем распрямились, и Демер со словами:

"Молодец!.. Но до полного выздоровления тебе ещё далеко!" -- снова принялся разминать мне руку. А ещё через несколько минут он вдруг едва слышно шепнул, -- Вот видишь, сынок: даже мерзость иногда приносит пользу!

Не понимая, к чему он клонит, я удивлённо вскинул брови, но князь, так и не ответив на мой молчаливый вопрос, уже обычным тоном заметил:

-- Будешь теперь знать, как соваться в хищные логова! -- и, улыбнувшись самым краешком губ, встал с лавки и снова вышел во двор, вновь предоставив меня самому себе.

...Весь день колдун был тем, за кого его принимали Марла и её дети. Сроднившись с личиной получившего долгожданный отпуск и истосковавшегося на войне по обычным хозяйственным хлопотам "Золотого", Демер вначале поправил сарай, а затем занялся покосившимся забором, взяв себе в помощники Арти. Поскольку старшему из детей Марлы было неполных двенадцать, найти в хозяйстве поселянки очередной недочёт, требующий для своего исправления мужской руки, не составляло для князя особого труда, и он был занят наведением порядка до самого вечера. После ужина Демер, в ответ на расспросы Марлы, принялся рассказывать о своей многолетней службе, боях с легндовцами и амэнцами, да ещё и распекал при этом Асцида, под чьим началом ему, якобы, довелось служить!

... Я устроившись в облюбованном прежде углу, глядя на то, как князь, нек моргнув глазом, завирает о своём житье-бытье, только диву давался, а вот Арти, Лемми и Некки слушали рассказы князя, сбившись в тесный круг и слушали его, раскрыв рты. Марла, штопая куртку Арти, то и дело вздыхала, ну, а князь, оставив серьёзные размышления, начал вспоминать уже более весёлые случаи.

После того, как все вдосталь насмеялись над заплутавшими в тумане "Турами" и многострадальным Асцидом, которого неистощимый на выдумки Ракс подбил искать, якобы упрятанные в соляных копях, сокровища крейговцев, Демер встал и, покопавшись в поклаже, достал из неё свою тетрадь. Вырвав из неё все ещё не исписанные листы, князь вернулся к столу и принялся рисовать склонённую над шитьём Марлу , а затем -- и всех её сыновей. Арти, пытавшийся весь день вести себя, точно взрослый, увидев рисунки, растаял и попросил Демера снова нарисовать его -- Арти, но уже постарше: в том возрасте, когда он сможет, как и отец, поступить на княжескую службу -- не "золотым", конечно, а обычным "Грифоном"! Князь, услышав просьбу, молча взглянул на Арти и оценивающе прищурился, а затем его грифель начал быстро скользить по бумаге, не делая ни одного слабого или неуверенного движения...

Когда рисунок был готов, заполучивший его, Арти взглянул на Демера с благодарной приязнью, а Некки и Лемми тоже стали просить князя нарисовать им что-нибудь, правда, их больше интересовали драконы и вооружённые до зубов конники. Демер, улыбаясь, с лёгкостью выполнял все их просьбы, и вскоре они стали ластиться к нему, точно щенки, смотря на князя такими же сияющими от радости глазами, что и у Арти: Демеру оставалось только пальцами щёлкнуть, и они, позабыв обо всём на свете, пошли бы за ним даже во тьму Аркоса!

Я же, заметив, что взгляд князя, устремлённый на теребящих его без всякой опаски сыновей Марлы, становится всё более холодным и насмешливым, встал со своего места и, отойдя к печке, принялся играть с устроившимся на ней котом, дразня его кольцами перчатки. Кот оказался старым и ленивым, но я всё же раззадорил его, и вот, когда он, с урчанием поймав мою руку, принялся драть чёрную замшу когтями, Демер мягко упрекнул приставшего к нему с очередной просьбой Лемми:

-- Ты же уже получил и дракона, и "золотого" на коне, и даже лешака, -- дай теперь и другим попросить что-нибудь! -- и неожиданно обратился ко мне, -- Виго, что тебе нарисовать?

-- Ничего, -- я принялся старательно чесать за ухом всё ещё царапающего перчатку кота, а князь продолжал допытываться:

-- Может, снова волка? Или скрульских воинов?