— Спасибо, что пытаешься помочь, — тихо говорит Сэйди, неуверенно протягивая ко мне ладонь с зажатой в ней коробкой, — но я не собираюсь никуда переезжать. Здесь у меня есть квартира и Итан… а что ждет меня в другом месте? Где гарантии, что следующий мой мужчина будет лучше?
Я совсем не удивляюсь. Сложно развеять годами накопленные страхи парой воодушевляющих слов и куском дорогого металла.
— Оставь его себе на случай, если наберешься храбрости попробовать стать счастливой. Береги себя, Сэйди.
Девушка быстро прячет кольцо в карман и начинает бегло тараторить:
— Я не стану говорить, что ты приходила. И еще… Итан очень зол на тебя, Рика.
Кивнув, переступаю порог и аккуратно прикрываю за собой дверь. Теперь я это и так знаю.
33
Остаток рабочего дня проходит странно. Мое тело словно существует на автопилоте: разговаривает в коллегами, проводит опрос пациентов, заполняет больничные листы, в то время как мысли циркулируют совсем на другой орбите. Если защитные стены моего уютного мирка доселе лишь трещали по швам, то сейчас они окончательно обвалились, явив порочность и жестокость человеческой натуры. Я не могу выкинуть из головы хрупкие бегающие пальцы и затравленный взгляд Сэйди, равно как и ее слова.
Откуда в людях потребность в жестокости? Рождаются ли они с ней, или приобретают под влиянием жизненных обстоятельств? Лично я склоняюсь к первому, потому что перед глазами есть яркий пример в лице Тайлера: как бы сурово жизнь не обошлась с ним, в моем Волчонке совсем нет жестокости.
В назначенное время я покидаю госпиталь и выхожу на парковку.Оглядываюсь в поисках машины Тайлера и,когда нахожу, не могу сдержать счастливую улыбку: он стоит, облокотившись на бампер, и держит в руках пышный букет фиалок. И пусть в моей жизни было много цветов от поклонников, сейчас сердце стучит так гулко, словно мне шестнадцать, а в ладони у Тайлера — мой самый первый букет. Потому что любое проявление чувств от него — пронзительно искренни и потому несравнимы ни чем.
Иду к нему так быстро, насколько позволяют каблуки, купаюсь в неге его взгляда, который, как по волшебству, смывает тяжелый налет от встречи с Сэйди.
— Красивые цветы.
Несколько раз сморгнув, Тайлер опускает взгляд на букет и быстро протягивает его мне.
— Это тебе.
Спрятав улыбку, опускаю нос в атласные лепестки, от аромата которых душа наполняется чувством любви и заботы.
— Самый лучший букет в моей жизни. — говорю совершенно искренне, от чего любимые мной солнечные блики поселяются в глазах Тайлера.
— Такие цветы растила Эсперанса. Они цвета твоих глаз.
— Спасибо, — шепчу и, поднявшись на цыпочки, целую его в губы. — Эсперанса это…?
— Бывшая домработница Глории.
Дорогой домой я судорожно обдумываю, как преподнести Тайлеру информацию о своем сегодняшнем открытии. Если о наркотике и об изнасиловании я, по понятным причинам, рассказать Тайлеру не могу, то молчать о судьбе бедной Сэйди просто не имею права.
— Тай, я должна тебе кое-что рассказать.
Тайлер отрывает взгляд от дороги и, прищурившись, пристально оглядывает мое лицо. Интуитивно чувствую, что он ждет, что я расскажу ему о причинах своего вчерашнего подавленного состояния, но я, черт возьми, просто не могу.
— Сегодня в обед я поехала в офис к Итану, чтобы задать ему несколько вопросов. Поговорить мне не удалось, потому что я приехала как раз тогда, когда он покидал офис. Я проследила за ним. Все это время у него была любовница, Тай. Мы с этой девушкой поговорили… он жестоко с ней обращается… на губе и на шее я заметила у нее ссадины. Для Итана она подопытная зверушка, на которой он вымещает свои нездоровые фантазии.
С последней фразой все тело Тайлера заметно напрягается, а пальцы стискивают руль так, что фаланги белеют. Но, тем не менее, он хранит молчание, коротким кивком головы дав понять, что продолжает меня слушать.
— Я пыталась ей помочь. Предложила обратиться в полицию и оставила кольцо, чтобы она попробовала начать все сначала… но Сэйди и слышать не захотела. И теперь я чувствую...
— Ты сделала все, что смогла. — негромко произносит Тайлер, в очередной раз безошибочно угадывая, что меня гложет. — Остальное ее выбор.
Наверное, он прав. Конечно, Сэйди напугана, но она, в конце концов, взрослая женщина, и у нее на руках есть выигрышные комбинации. Уехать, написать заявление в полицию... Другое дело, когда путей к отступлению нет...
Молниеносное озарение ударяет по мне с такой силой, что в подмышках за секунду собирается липкий пот.
— Тай… — медленно поворачиваю к нему голову. — Итан издевался над тобой в детстве?
Мгновения, что я ожидаю ответа, натягивают нервы как тетиву лука — кажется, еще секунда и они лопнут. Перед глазами вдруг ясно возникает образ до смерти перепуганного черноволосого мальчика с заплаканными глазами. Черт, Рика, успокойся. То, что к тридцати годам Итан приобрел ряд отклонений совсем не значит, что он был таким и в детстве.
Вот только обращенный на меня взгляд, полный сочувствия и тревоги, утверждает об обратном.