Вол’джин. Тени Орды

Сердце Чэня ныло, но он не мог позволить себе впасть в уныние. Пока они с человеком пробирались на север, – всегда полями, в стороне от дороги, – Чэнь то и дело видел напоминания о Ялии. Он срывал и давил сердечный покой, только чтобы хранить их запах. Он запоминал форму валуна, похожего на огра с большим задом, склонившегося над норой гну-синей. Ей бы это показалось смешным, а еще смешнее – его смущение, когда он добрался бы до середины описания и осознал, какое оно нелепое.

Через час Тиратан объявил очередную остановку – в травянистой лощине, в полумиле к востоку от дороги. На западе стоял Кунь-Лай, окутанный облаками. Вол’джин и Тажань Чжу наверняка уже вернулись туда с монахами, которые не охраняли с Ялией караваны беженцев. Шадо-пан подготовит ту оборону, какую сможет, и отправит отряды согласно донесениям разведчиков.

Тиратан развернул шарик липкого риса.

– Сестра Ялия стоит того, чтобы витать в облаках, Чэнь, но, чтобы продолжать наше дело, нам надо сосредоточиться. Так что приходи в себя сейчас.

Пандарен уставился на него.

– Друг мой, я испытываю перед Ялией Мудрый Шепот огромное уважение. Витать в облаках – что бы ты ни имел в виду – едва ли достойное выражение для…

– Да, Чэнь, конечно, прости, – в глазах человека блеснула озорная искорка. – То, что у вас друг к другу чувства, вполне очевидно. И она, похоже, очень особенная.

– Так и есть. С ней я себя чувствую… как дома. – Ну вот, он это сказал. Возможно, Пандария – то место, которое он искал всю жизнь, но она – причина, почему он его искал. – Да, с ней я как дома.

– Значит, брак, детеныши, старение в тени хмелеварни? Хмелеварен?

– Было бы неплохо, – Чэнь улыбнулся, затем улыбка пропала. – А монахам Шадо-пана можно жениться? Заводить детенышей?

– Уверен, что можно, – мягко усмехнулся человек. – А с вашими детенышами будет много хлопот, не сомневаюсь.

– Ну, ты всегда будешь желанным гостем в нашем доме. Я встречу тебя так же, как и отца Ялии. Твоя кружка никогда не высохнет в моих хмелеварнях. Можешь приводить свою семью. Твои детеныши будут играть с моими, – Чэнь нахмурился. – У тебя есть семья?

Тиратан посмотрел на недоеденный шарик риса в руках, потом завернул его.

– Интересный вопрос.

Внутренности пандарена словно скрутило в узлы.

– Ты же их не потерял? Война не…

Человек покачал головой.

– Насколько я знаю, они живы. Но потерять – это дело другое, Чэнь. Что бы ты ни делал – не теряй Ялию.

– Как я могу ее потерять?

– То, что ты задаешь вопрос, само по себе значит, что ты, наверное, не сможешь ее потерять, – Тиратан перевернулся на живот и изучил дорогу. – Я бы отдал сейчас правую руку за гномью подзорную трубу. Или ее гоблинский эквивалент. А еще лучше – за батарею их пушек. Я давеча заметил, что на кораблях зандаларов нет никаких пушек. И никого на палубе, кроме самих троллей.

– Вол’джин наверняка знает, почему, – Чэнь кивнул, ложась рядом с человеком и глядя на дорогу. – Он хотел отправиться с нами, но ты был прав. Тажаню Чжу он нужен больше.

– Как я уже говорил, это мой стиль войны, – Тиратан сполз ниже края лощины. – Я тактик, а не стратег. Он же в Орде занимался именно стратегией. Я к тому, что он может изменить ход истории, а мы с тобой этого не можем. Это и спасет Пандарию.

Следующие три дня пандарен и человек изучали местность вдоль дороги, пробираясь на север со скрупулезным вниманием к деталям и с такой скоростью, что улитка в сравнении с ними показалась бы быстрее летящего грифона. Тиратан делал множество заметок и набрасывал разные схемы. Чэнь подозревал, что никто не картографировал эту местность с таким тщанием со времен последнего императора могу.

Они устраивали стоянки без костра, среди холмов. Благодаря меху и толщине жировой прослойки это не смущало Чэня. Впрочем, холодный утренний ветер явно забирался Тиратану чуть ли не под кожу, и только к полудню, через милю-другую пути, он снова переставал хромать. Человек шел на всё, чтобы спрятать любые знаки их присутствия. Хоть они никого и не видели, охотник настаивал на том, чтобы периодически возвращаться по собственным следам и на всякий случай расставлять ловушки.

Помогая Тиратану и наблюдая за происходящим, Чэнь лучше стал понимать Вол’джина и мотивы его действий. Человек почти сразу отметил: отсутствие зандаларских фуражиров и вольтижеров значило, что армия захватчиков прибыла с обширными припасами. Раз еще никто не направился на юг в поисках продовольствия или на разведку, значит, они окапываются для продолжительной кампании. Это давало силам пандаренов шанс сгруппироваться, однако означало, что задача перед ними стоит куда труднее, чем казалось вначале.

«А ты говорил, что плох в стратегии».

У Чэня осталось впечатление, что Тиратана не тянуло возвращаться в монастырь. Здесь, в поле, его постоянно что-то отвлекало от мыслей. Ему не хотелось задумываться о Цзоучине. Чэнь не представлял, почему, не считая той запомнившейся ухмылки человека после боя.