Воля дракона. Современная фантастика Польши

После полутора столетий путешествия Совета не существует, из его членов в живых остались только Джонсон и я. Мы не смогли в точности выполнить свою задачу, не смогли довести ее до конца. К тому же я еще и подыхаю из-за аллергии (Аланис и Dieu Le Veut не могут создать действенных антигистаминных препаратов), к тому же Джонсон по иронии судьбы заболел синдромом Наблюдателей. Сейчас он в глубокой депрессии. Это все, с некоторой точки зрения, могло бы даже быть забавным – многослойный абсурд, который, злоупотребляя авторитетом Леви-Стросса, я назвал бы «печалью парсеков».

– Не уверен, мадам.

Мой рассказ может считаться проявлением нарушения рассудка. Ассоциативные поля серьезно нарушены, с какого-то времени не помогает даже редактор мыслей, предложенный Аланис, – он упорно редактирует лишь отдельные фразы. Перед каждой записью проверяю, не пересортировал ли он их по количеству гласных или другой, столь же увлекательной зависимости. Отдаю себе отчет в недостатке такого контроля: какие-то выражения могут казаться случайными. Есть вероятность, что мой текст будет загружен предложениями и даже абзацами из-за этой проклятой «рандомизации». Вот еще одно следствие болезни, одинаково поражающей как людей и программы, так и неодушевленную материю.

Эти записки – попытка собрать в одном месте все наши наблюдения: все доказательства, которые когда-нибудь, надеюсь, попадут в руки колонистов…

– Ты ведешь расследование смерти членов Совета?

– Нет, Аланис. Люди должны были познать природу Бога тысячи лет назад, во времена мессий и пророков, но боялись этих знаний как огня. Важный довод – это когда Земле угрожала гибель – была открыта пригодная для жизни планета. И не в миллионах световых лет от Земли, а всего лишь в соседней системе. Вся астрономическая наука присягнула на собственной седине, что терраформация прошла почти на наших глазах.

Не отвечая на вопрос прямо, я, может быть, сдаюсь без боя, но не могу объяснить, что такое Богоявление. Хотя интеллект Аланис много выше человеческого, она не поймет ни слова…

Первые проблемы на борту начались незаметно даже для меня. После двух месяцев полета, когда надоело созерцать внутренности корабля и покрытые изморозью капсулы, в которых в анабиозе находились колонисты, Питер устроил скандал из-за ежедневного меню. Дело в том, что рацион, составленный Чифом Ли, программой приготовления еды (на основе традиций европейских народов), стал подозрительно однообразен – сменяющие друг друга синтетическая паста и шпинат с сыром и омлетом. Даже самые большие любители этих блюд могли бы почувствовать некоторое пресыщение, а так уж сложилось, что наш доктор на дух не переносил весь этот короткий список. Я обратился к Аланис, но она не нашла в этом никаких нарушений.

Программа питания могла с помощью живых кластеров DLV создавать практически любой продукт, в ее памяти было около двух тысяч вариантов разных рецептов, но после прохождения орбиты Марса программа решила, что люди на корабле больше всего любят именно шпинат с сыром и макароны, не говоря уже о яичнице. Блюда эти и стали специальностью шеф-повара, как в дешевом баре из старого видео, а SI должна была признать, что китайский городовой не может отследить ошибки в коде Чифа Ли. Она на время дала возможность ручного создания меню, что вполне успокоило доктора, но не Брэндона и не Крепса. Они спорили аж до первой левитации о природе этого явления, создавая из меню матрицы и сложные диаграммы. В это время я с Анной-Сью и Джонсоном сновал по большим палубам, которые должны будут обживать находящиеся теперь в анабиозе люди.

Dieu Le Veut еще только формировал эти города, его сухожилия и кости разрастались во всех направлениях, оплетая металлические опоры и густую сеть конструкций. Аланис заканчивала проекты биосферы и архитектуры, которые заполнят поверхность трех городов площадью в несколько километров каждый. Я тогда все еще был в восторге от путешествия, мне было интересно, что я застану здесь, проснувшись через двадцать пять лет, я с удовольствием наблюдал визуализацию Муравейника. Кстати, узнал, что Джонсон – вдовец, отец взрослого сына, а Анна-Сью – явная феминистка. Наверное, потому ей позволили путешествовать с мужчинами, кардиналы не боялись грехопадения на борту.

Помню последнюю мысль при первом погружении. Когда почувствовал укол аппарата и мое тело нагрелось от ожогов слизистой, я подумал, что Анна-Сью на самом деле ужасно уродлива. Ее сорокалетнее тело было ладным и спортивным, лицо было интересным и немного экзотичным, но в улыбке и глазах таилось глубокое внутреннее уродство. Эта мысль была неполиткорректна. В конце концов, возможно, что я кроме того что проецирую на прошлое более поздние события, но все же прав. Ненависть к чему-то, реально не существующему, но что иногда называют мужественностью, уродует абсолютно любую женщину…