Воля дракона. Современная фантастика Польши

Вид был впечатляющий: прямо на глазах возникала растительность, отпочковываясь и выстреливая из висящих в воздухе особых облаков, состоящих из органики. Низкие, одно– и двухэтажные здания, теснящиеся вокруг узких улочек и площадей, покрывались текстурой, заполнялись перегородками и содержимым. На ярусах B и C Dieu Le Veut делал пробные пуски искусственной воды в высохшие русла, ручейки журчали по камешкам и упавшим пням деревьев, еще не приобретшим правильной окраски. На ярусе А через каждые шесть часов шел снег в течение пятнадцати минут; здесь застройка казалась плотнее и массивнее, а растительность – реже. Восходы и закаты трех независимых солнц отмеряли разное время дня. По вечерам Ковчег уменьшал притяжение в пределах Муравейника, дул ветер, а среди зданий и деревьев со скоростью грызунов двигались аморфные недоживотные, роясь в грязи и взбираясь на стены, водостоки, ставни и крыши. Я тогда понятия не имел, зачем DLV их развел? Аланис не хотела это объяснять. Бегущие клубки жизни исчезли еще до погружения в анабиоз первого колониста. Допускаю, что это вносились элементы хаоса в процесс творения либо корабль экспериментировал с биологическими формами, которые когда-нибудь выпустят на покорение дикой планеты.

Момент смерти Анны-Сью был запечатлен настолько точно, что я чувствую себя живым свидетелем этого. Я видел во всех ракурсах, как из темноты вылетает серая, вибрирующая пластина и отрезает голову женщине, наблюдающей за Муравейником. Бьет точно, сзади, кровь хлещет из порванных артерий, большие брызги летят во все стороны. Темные шарики крови, меняя при движении форму, обозначили траекторию полета тела. Голова улетела в сторону и отбилась от светящейся стены палубы B, как футбольный мяч. Женщина не успела понять, что же ее убило. Она была обезглавлена так внезапно, что если бы попала в загробный мир, то уверенно настаивала бы, что жива, а во всех ошибках, конечно, виноваты мужчины. Ее смерть вызвала у меня истерический смех.

Квадратная пластина плавала в вакууме (затем в смеси кислорода и азота) около двадцати месяцев. За это время она меняла направление уже тысячу раз, пролетела десятки километров, чтобы однажды ударить кромкой толщиной в миллиметр меж позвонков Анны-Сью. Вероятность этого была меньше, чем авария челноков Ахиллес и Гектор, которые десять лет летали над разными Хабитатами и однажды, в результате ошибки навигатора, столкнулись возле марсопорта Nord. Как и в «Илиаде», Ахиллес победил Гектора, вышел из поединка целым и невредимым, и еще долгие дни за ним тащились дымящиеся остатки случайного противника. Но это событие на борту DLV было тем более странным, что нормы контроля за качеством на корабле-Ковчеге были выше обычного в системе Six Sigma.

Я знаю от Брэндона, что в программе 6∑ допускается 3–4 дефекта на миллион эпизодов, между тем FFP в проекте Эрец Израэль допускала только два дефекта на миллион. Одним из них оказался отколотый фрагмент обшивки, который DLV не смог успешно обезвредить. Аланис вовремя не предостерегла Анну-Сью, ошибалась и в расчетах и, по-видимому, преуменьшила вероятность того, что пути человека и фрагмента обшивки пересекутся в пространстве Плаща. Она прозевала эту ситуацию, и мы потеряли к ней доверие, потеряли изначальную радость того, что мы проснемся через четверть века, чтобы увидеть рождение колонии. Даже я перестал дышать полной грудью, хотя корабль гораздо успешнее справлялся с моей аллергией, чем с собственной.

Иеремия и Крепс начали спор о чем-то, чего я был не в состоянии понять, а также облаивать Брэндона за ошибки в расчетах, касающихся аварии Чифа Ли. Именно так я это и должен назвать: они не отчитывали его, не ругали, даже не давали нахлобучку – просто облаивали, используя нецензурные слова. Вся тройка не участвовала в шоу, устроенном Ковчегом, не наблюдала за шествием размороженных, выползавших из ниш в стенах корабля, чтобы заселить жилые уровни Муравейника. Питер также пропустил это необыкновенное зрелище, так как был поглощен исследованием тела Анны-Сью, хранящегося в медицинской кабине под присмотром Аланис. Согласно протоколу, мы должны были появиться на каждом ярусе, чтобы жители знали о нас, рассказать о задачах, которые они должны выполнить. Колонисты ожидали нашего прибытия; в их расписании визит наблюдателей должен был состояться на третий день их жизни здесь. Мы должны были посетить их как можно скорее, а далее – не нарушать развитие общества вмешательством извне. Наконец, через неделю, комиссию для встречи сформировали сами гуманисты: Эрвин, Джонсон и я. Остальные члены Совета отказались от участия в ней. Пожалуй, это было к лучшему.