Воля вольная

— Минут двадцать, потом Иванчука привезли. Сидим с ним, курим, фигня полная. Я говорю, пойдем отсюда, а Иванчук — не, говорит, я хочу Ваське Семихватскому в глаза посмотреть! Пусть он приедет на работу, а тут мы сидим за свои же бабки! Но тут Тихий приехал, выпустил.

— А икру отдали?

— Васька привез тем же вечером...

— И что говорит?

— Да ничего, — все, мол, нормально.

— И куда ты ее дел?

— Куда денешь? В погреб обратно спустил...

— А если опять придут?

— Не пущу! С ордером если, то... — Он сморщился и почесал затылок.

— Андрюш, а тебе не кажется, что они оборзели вконец?!

Андрей с интересом посмотрел на Студента.

— Соберемся человек пять-семь, — вполголоса заговорил Студент, — посадим под замок и вызовем из Москвы службу внутренней безопасности. В газеты сообщим. Вон наши журналюги-писатели пусть напишут для центральных газет.

— Погоди-погоди... в клетку их запихать — это нехитро. А зачем?

— А чтобы в следующем году можно было легально рыбу ловить! — Студент выразительно выпучил глаза. — Легально коптить ее, солить, продавать. Ты же этим живешь? Этим! И все время под статьей ходишь! Под немаленькой! Да, может, этих двадцати процентов, которые мы ментам платим, ну пусть тридцати процентов... может, их хватит, чтобы официально, законно все было. Платишь государству за лицензию — и лови, соли, копти. Что, плохо?

— Да неплохо... только ментов-то зачем вязать?

— А ты думаешь, они сами скажут — эх, что-то у нас не так? Надо что-то тут по-другому... Не хотим больше вас крышевать! Васька Семихватский так скажет, который, не стесняясь, пьяный орал, что в каждом контейнере поселка должна быть его икринка!

— Ну хорошо, повяжем, приедут из Москвы, здрасьте, это вы наших ребят тут прижали? А откуда у вас икры две тонны? А рыбки копченой целый сарай? Это что — бунт браконьеров? Шура, нас в первом раунде уделают! Прокурор тут же нарисуется! Ты, давай, что-нибудь поумнее придумай. Кобяк вон уже выступил...

— Да как ты не понимаешь, тут нужен большой шухер, маленький они погасят. Там же, — он ткнул пальцем вверх, — снизу доверху все прихвачено. Нужно громкое выступление, чтобы все об этом узнали, тогда что-то, может, поменяют. Ты понимаешь, что у нас все так. Весь Дальний Восток так живет. И все молчат!

— Да не все, — ухмыльнулся Андрей, — вон в Уссурийске партизаны...

— А-а-а, — отмахнулся Студент, — пацаны, молодежь. Ментов мочить взялись... Несерьезно все.

— Как несерьезно? Менты их мудохали почем зря, они и ответили...

Андрей сел на чурбак, достал другую сигарету. Прикурил неторопливо, поглядывая на Студента.

— Тут, Шур, надо как следует все обдумать. Нельзя же стрелять в человека за то, что он в форме...

— Да я и не предлагаю стрелять, — удивился Студент.

— Ну... Мне, в общем-то, все равно, кому платить, государству или ментам, но по-честному, конечно, лучше. Сам ловлю, сам копчу. Если бы официально все было, участок нормальный дали, я бы артель сколотил, торговую марку придумал бы. Слесаренко иК. — Андрей засмеялся. — Нет, тут чего и говорить, пользы больше. Самок не выбрасывали бы. Я как-то прикинул — процентов сорок рыбы гробится из-за этого дела.

— Ну вот! Ты сам же говоришь!

— Шур, тут надо думать. У меня вон их двое. Нет, я, если что, всегда за.

Помолчали.

— Ладно. Все с тобой понятно. Надо Кобяку помочь. «Бурана» ему завезти на участок. Бензина пару бочек, хлеба, жратвы и шмотья — он же голый утек. Я говорил с Ледяховым, тот стремается лететь. Давай сгоняем на двух «Буранах», один Степану оставим, все ему полегче. Нельзя мужика одного бросать...

— Это можно, — согласился Слесаренко и задумался. — А когда?

— У тебя «Буран» на ходу?

— В поря-ядке, — шлепнул по боку.

В этот вечер Студент заехал еще в несколько домов — везде было одно и то же: все понимали и соглашались, но в большом сомнении качали головами по поводу разоружения ментовки.

Ночью уже возле дома встретил крепко пьяного Балабана. Тот остановился, челку свою откинул, извиняясь и приходя в себя, подержал Студента за плечо. Потом в глаза посмотрел пристально и умно, как это всегда у него, и сказал негромко:

— Я бы, наверное, пошел с тобой... — так сказал, будто все Студентовы мысли знал.

Студент напрягся, но тут же и сморщился от запаха водяры и вообще. Балабан понимающе кивнул головой, отпустил ремешок гитарного чехла, который держал, как погон карабина, и провел двумя мягко раскрытыми ладонями перед собой, вроде как — все понял, прости, не настаиваю.

— Счастливо! — сказал, осторожно обходя Студента и направляясь по улице.

Студент глянул ему вслед. На сутулое, широкоплечее пальто. Что хотел? Но по всему получалось, что он в его дело просился. И отчего-то, то ли от того, что Балабан был бич пьяный, и от этого дело вдруг сделалось несерьезным, то ли от того, что бич этот как-то слишком понимающе смотрел, зло взяло Саню Звягина. Он еще раз пристально глянул ему вслед — сука, только бомжам оно и надо...

Весь следующий день крутился как заведенный. Заказал хлеба в пекарне, продуктов припас на недельку и Кобяку кое-чего. Выкрасил «Буран» в белый цвет, чтобы с вертолета не видно было.