Воля вольная

Спокойно пожал всем руки, на Балабанове взгляд задержал, качнул ему головой, надел лыжи и, кивнув еще раз всем, пошел в тайгу.

— Оставь пса! — негромко крикнул вслед Балабан.

Степан остановился, посмотрел на Карама и качнул головой:

— Он не останется!

Карам, как привязанный, не отходил от ноги, умную остроухую морду задирал на хозяина.

Уложили шмотки в сани. Их было немного. Поваренок забрал только спальник, остальное оставил. Даже свой необыкновенный топор. Студент прицепил сани к «Бурану», зафиксировал... и тут, с той стороны, куда ушел Степан, раздался выстрел и короткий взвизг собаки. Все это хорошо слышали, подняли головы, обернулись. Студент хмуро посмотрел на Балабана, который стоял, качая головой, крякнул и взялся за стартер. Снегоход не завелся, Студент зло дернул еще и еще, едва не обрывая тросик, потом очнулся, повернул ключ и завел «Буран». Попрощались с Балабаном. Дядь Сашу погрузили в сани, Поваренок пристроился сзади на сиденье, и они двинулись.

Зимовье опустело. Валентин вымыл посуду, составил ее аккуратно на полочку напротив печки, ведро вылил и перевернул под лавку. Вышел на пенечек возле избушки. Солнце поднималось, тайга заиграла красками. Темные стланики на берегу превращались в пушистые зеленые букеты. Речка играла переливами утреннего света и шумливой воды, изморозь по прибрежной траве сверкала миллионами веселых бриллиантиков. Сам воздух приятно золотился.

Валентин сидел на пенечке, пил крепкий чай и жмурился на небо. Казалось, счастливей его не было в мире человека.

На «Буране» — не пешком, через час с небольшим, мужики загоняли уже по доскам снегоход в кузов «Урала». Дядь Саша грел двигатель и прикидывал, что у него с топливом, а на самом деле рассчитывал, когда попадет домой. С Полькой уже... короче, соскучился он по ней, сил не было. Решил давить без остановок, без сна, пока руки руль держат.

Погода звенела. Машина своим же следом тянула довольно уверенно. В кабине было тихо. Каждый думал о своем, о вчерашнем разговоре, о Кобяке, убившем пса, и что все это могло значить.

— Пес следы оставляет, — нарушил тишину Колька, — да и кормить надо...

Никто не поддержал его мыслей. Только спустя время дядь Саша, выкручивая огромный руль «Урала», изрек:

— Совсем один мужик остался. Но ничего, он крепкий, надумает чего-то.

«Урал» выбрался на террасу, поехали по ровному. Колька, сидевший в середине, увидел что-то в небе:

— Стой-ка, дядь Сань!

Машина встала, справа вдалеке, довольно высоко висел вертолет.

— Сюда идет! — определил зоркий Студент.

— Ну... — согласился Колька и выбросил бычок в форточку. — Если менты, что будем говорить?

— Чего! Завозили охотника на участок! Чего придумывать-то! — ответил дядь Саша.

— А «Буран»? А Шура как тут?

— Как! Охотился, встретились, вот вместе едем! — спокойно придумывал дядь Саша.

— А чего это они меня допрашивать будут?! — завелся Студент сквозь зубы. — Они кого тут командуют?! — Он так в досаде тряхнул стволом карабина, что разбил боковую форточку. Она вывалилась и упала на землю, но дядь Саша даже не остановился, наоборот, даванул на газ:

— Шура, до дома доедем! — сказал жестко. — Там, если хочешь, воюй! А здесь они из нас фарш сделают!

— Смотри, мужики, они садятся!

Вертолет, сделав круг, стал спускаться и исчез за лесом.

Вертолет был омоновский. И насчет фарша дядь Саша был прав на сто процентов. В нем сидели очень серьезные и умелые парни. Они взлетели из Рыбачьего в десять ноль-ноль. Погода была отличная.

Предыдущий вылет вышел неудачным, почти четыре часа болтались, видели много разных следов, сожгли, как и планировали, несколько избушек, но как и где искать на таком сложном участке, было не очень понятно. Теперь же опытный майор Миронов подстраховался и взял с собой Алексея Шумакова. Как бывший охотник, он много чего знал и должен был помочь. Мирон два дня искал такого сопровождающего, охотники отказывались, отговаривались, что не знают кобяковских угодий. Шумакова им подсказал прокурор. Вечером накануне они немножко выпивали, Мирон видел, что Шумаков боится попасть в перестрелку и ему неловко перед местными. Мирон, если возьмут беглеца, пообещал Шумакову тонну конфискованной икры, и тот сразу согласился.

Вылетели. Шумаков устроился в хвосте вертолета в бронежилете, который не сходился на его огромном животе. Мирон сидел первым от кабины и читал детектив, но вдруг поднял голову, как будто книга навела его на какую-то мысль. Заложив пальцем чтение, пошел по черным берцам бойцов к Шумакову. Присел рядом. Алексей пытался улыбнуться, у него никак не получалось, только жмурился нервно да зевал. Не спал, видно, ночь. Мирон, дружески приобняв рукой с книжкой, заговорил громко на ухо: