Воля вольная

Бойцы взялись было за шкуру, но остановились, глядя на майора. Хапа с вареным рябчиком в руках и за щекой вышел из зимовья:

— Я что сказал? Вперед! — заорал на омоновцев, обжигаясь мясом и стараясь не капать на себя. — Ты вообще-то понимаешь, сколько у тебя, Илья Сергеевич, проблем? Сейчас летим в Рыбачий, составляем протокол, изымаем оружие, браконьерскую шкуру, сажаем в обезьянник до выяснения личности. И как долго мы ее будем выяснять, зависит от нас! Мы там еще побудем, нас послали порядок навести!

— Хапа, терпи пока. Помоги найти Кобякова! — Мирон повернулся к Жебровскому.

— Как? Я его даже не знаю. Я второй год здесь... — Жебровский напрягся, понимая, что они все это спокойно могут сделать.

— Не слышал, случаем, где он? Может, следы видел? Или он у тебя в гостях был?

— Я третий день, как заехал...

— А ближайшее его зимовье можешь показать на карте?

— Могу, оно недалеко... километров десять... я, правда, не был. Говорили...

— Кто говорил?

— Сосед по участку, Геннадий Милютин, — кивнул головой в Генкину сторону. — Он вчера здесь ночевал.

— Вчера? А до этого он где был?

— Не знаю, охотился... Это у нас общее зимовье.

— Понятно. А кто вообще мог бы помочь или, может, помогает Кобякову. Жратва, то-се... откуда у него? Если он пешком за двести километров ушел? А такого Звягина не знаешь, кличка Студент? Он у тебя не был?

— Нет.

— Ты думай! Думай! — Хапа еще раз облазил все вокруг зимовья. Отряхивался от снега. — Или поехали! У тебя перспектив немного! Ты же понимаешь, мы тебя просто так не отпустим! Не имеем права! Кстати, чего-то я соболей не вижу?

— Чего вы от меня хотите?

— Помогай! По рации, может, что слышал. Сосед больше ничего не рассказывал? Родной, если ты чего-то знаешь и молчишь, мы тебя раскрутим по полной. И бабки твои тебе не помогут! — Мирон почти дружески с ним разговаривал, но вопросы задавал профессионально быстро, не давая задуматься.

Жебровский такие ситуации всегда решал деньгами, и деньги у него как раз были... надо было переключить их с этого допроса. В голове вертелись дядь Саша с Поваренком. Можно было про них что-нибудь сказать для отвода глаз, они уже наверняка в Рыбачьем.

— Не знаю... меня двое завозили сюда на «Урале», они тоже вроде к икре отношение имеют... теоретически они могли, но как, я не знаю... я же не местный... Давайте мои вопросы решим?

— Это ты погоди... На «Урале», говоришь... как вы ехали? Хапа, давай карту!

— Мирон, не тяни! — Хапа расстегнулся, обнажив тельняшку, и достал карту из-за пазухи. Развернул.

Илья показал.

— Да, это далековато, а другой дороги нет? Через его участок? Как мужиков зовут? — Майор достал блокнот и карандаш.

Жебровский вспомнил их имена, Мирон записал. Подумал о чем-то и, отойдя в сторону, так, чтобы стало видно кабину вертолета, махнул рукой.

— Из Москвы? — спросил вполне добродушно.

— Ну...

— Где живешь?

— На Гоголевском...

Вертолет начал набирать обороты.

— Роскошно. Так какие будут предложения?

— Какие предложения! Есть такса — дело не заводим... — вмешался Хапа.

— Хапа, терпи... человек московский, с понятиями... можно недорого купить хорошее оружие, дивную медвежью шкуру и свободу. — Мирон явно издевался.

— Стоп, стоп! Только оружие и свободу! Все, если что, вот наручники, я ушел. — И Хапа, нагнувшись и придерживая слегка выцветший краповый берет, направился к вертолету.

— Пятерки хватит? У меня случайно здесь деньги...

Мирон смотрел на него, не мигая и ничего не говоря.

— Ну вот, — Жебровский достал пачку долларов, — семь тысяч, больше нет. В Москве если — не проблема.

— О-кей. — Майор взял деньги и небрежно сунул в карман. — За информацию спасибо, вы не против, если мы присовокупим ваши ценные показания к делу? Ну, ни пуха, ни пера!

И он пошел в вертолет.

Дверь захлопнулась. Машина набрала обороты, покачалась и, нехотя оторвавшись, поднялась в воздух.

Жебровский сидел, как оплеванный. Рука, на которую наступил омоновец, пухла и была круглая, как шар. Встал, закрыл дверь, из головы не шли дядь Саша с Поваренком. Получалось — сдал мужиков. Он перебирал в памяти произошедшее и не мог понять, как это вообще получилось. Омоновцы были здесь пятнадцать минут... Увидел дыру в потолке на месте печной трубы. Труба валялась за избушкой. Поставил лестницу, полез наверх, с трудом насадил одной рукой.

Затапливать не стал, опять сел на нары. Голова не соображала. Мысли ползали друг по другу, как опарыш на гнилом мясе, извивались, падали... Такого косматого в упор кончил, а майора сраного испугался. За пятнадцать минут в дерьмо превратили! Мог мужикам навредить? Если они уже дома, то все нормально, отговорятся. А если еще не доехали, стоят сломанные где-нибудь в тайге? Жебровский представил, как омоновцы садятся к ним... валят их на снег... Он потрогал свою опухшую руку... Господи, что за перевернутый мир. Гондоном сделали! На раз!