Волк Арагона

— Твой отец, дон Филипп, родом из Кастилии. Твоя мать была из чистокровных ацтеков. Она принадлежала к древней расе и поклонялась старым богам. Ее кровь сильна в тебе, Хуан. Ты собираешься жениться на испанской девушке. Мы бы не желали этого. У нас нет власти приказывать тебе. — поднятой рукой Икстал остановил возмущенное возражение Хуана. — И все же, из-за твоего родства с нами, мы просим тебя жениться на ацтекской девушке. Древний род угасает и умирает. Мы хотим сохранить его, поэтому обращаемся к тебе с просьбой об этом одном одолжении.

Хуан помолчал. Нельзя отказывать в почтении этому мрачному древнему дикарю,стоящему перед ним.

— Я не могу этого сделать, — произнес он наконец. — Как ты сказал, моя мать была из ацтеков, но я наполовину испанец и не обязан подчиняться вам.

— Мы ни к чему не принуждаем. Согласие должно быть дано добровольно или не дано вовсе.

— Я люблю Розиту и должен жениться на ней. Вот мой ответ.

Икстал кивнул с неприкрытой печалью.

— Ацтеки уходят. Жрецы Пернатого Змея умирают один за другим. Наша сила иссякает. — Он повернул голову, его угрюмый взгляд остановился на пирамиде. Голубой столб пламени мерцал и пульсировал с негромким шипящим звуком, стихая и нарастая вновь.

— Ночь опускается на Мексику. Я думаю, что и тебя тоже настигнет рок, Хуан Васкес. — тихо сказал Икстал.

— Ты проклинаешь меня? — воскликнул Хуан.

ПЕЧАЛЬ легла на строгое, бронзовое лицо.

— Не я. Если бы я мог помочь тебе, я бы помог. Но я вижу облако, несущееся над Мексикой, и оно принесет вам ужас и разрушение. Я вижу бородатого мужчину в доспехах и слышу его смех, в котором нет веселья. Присмотрись.

Он указал на пылающую колонну. Хуан обернулся и вгляделся глубоко в сердцевину огня. Сначала он ничего не увидел. Затем в переливающемся, голубом свете сформировалась картина. Он увидел голубя, с окровавленной белой грудью, а после — раздавленную розу. Они исчезли, уступив место смуглому бородатому лицу в помятом шлеме, его красные губы, крупные и чувственные, изгибались в улыбке, обнажая желтые зубы. Глаза у него были, как лед, блекло-голубые.

По спине Хуана пробежал холодок и он отвел взгляд. Картины потухли. Только столб голубого света с шорохом полыхнул ярче. Икстал сложил руки на груди.

— Запомни это Хуан, и, может быть, ты сможешь уберечься. И помни также, что боги твоих предков всегда ждут здесь. Ты оставил Пернатого Змея, но он не злой бог. Он помогает своим. В трудное для тебя время приходи ко мне.

Хуан склонил голову.

— Я запомню, Икстал. Хотелось бы мне побольше сказать приятных для тебя слов.

— Это не имеет значения.

Не произнеся больше ни слова, Икстал развернулся, неспешно прошел к древней пирамиде и исчез в черноте портала в ней. Хуан недолго поколебался, затем взял факел, чтобы возвратиться по своим следам. Никогда, поклялся он себе, он больше не войдет в эту населенную призраками пещеру. Какое ему дело до Пернатого Змея? Мексика была теплой, мирной страной, и его ждала Розита…

…Некоторое время Хуан познавал счастье и забыл о пещере ацтеков. Колокола над часовней прозвенели, как знак благословения, и с морщинистого лица брата Франциско не сходила улыбка, пока он совершал церемонию бракосочетания. После этого влюбленные гуляли по обнесенному стеной внутреннему дворику, где журчали белые фонтаны, и любовались на то, как пурпурная ночь опускается на Мексику.

— Я люблю тебя, miа corazón[8], — прошептал он.

— И я люблю тебя, Хуан, — выдохнула Розита.

Она была скромной девушкой, ласковой, хрупкой и прелестной, с крошечными ручками и ножками и мягкими прядями волос, которые локонами ложились на ее бледные щеки. Любовь Хуана, подобно сильной боли, терзала его изнутри.

…Из кровавого хаоса Европы явился Волк Арагона. Ренегат и убийца, изгнанный с континента оскорбленными королями, дон Диего Арагонский, улюлюкая и убивая, отправился в Новый Свет. Грабежи и насилие шли вслед за стуком копыт его коня. Дона Диего сопровождал его разбойничий отряд, великаны в доспехах, преследующие и убивающие ради добычи. Мексика съежилась от страха перед ними.

Губернаторов Тихоокеанского побережья разобщали внутренние разногласия и зависть. Всюду процветало кумовство. Войска часто бунтовали, им плохо платили и еще хуже кормили. Практически, в Мексике царила полная анархия. Волк Арагона молнией проносился по стране, нанося удары, убивая, и убегая, прежде чем люди могли собраться для противостояния ему.

ПЕРЕПУГАННЫЕ туземцы обратились за помощью к своим белым вождям, но не нашли ее. Я́ки[9] начали роптать. Лишь padres пытались помогать, но их безжалостно убивали. Дон Диего заезжал верхом на своей лошади в миссии и осквернял алтари. Он распинал священников, в то время, как его издевательский смех заглушал звон колоколов. Помощь ждали из Испании, но она задерживалась на несколько месяцев.

— Брат Франциско находится в опасности в своей миссии, — сказал Хуан Розите. — И все же он не уходит.

— Почему ты не приведешь его сюда, corazón?