Волк, которого мы кормим

Белый. Понимаешь, цвет как таковой — это световая волна, а, поскольку «абсолютно чёрная» поверхность поглощает ВСЕ световые волны, то чёрного цвета нет. Это просто отсутствие цвета.

Чёрный. Ну, вот, договорился. Значит, и нас с тобой нет, что ли?

Белый. Есть. В виде оттенков. Вот, посмотри, как там у них всё не однозначно.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Действующие лица:

Феликс, банковский клерк, 42-летний мужчина болезненного вида.

Амелия, его жена, 36 лет.

Гарри, их старший сын, 12 лет.

Джейкоб, их младший сын, 6 лет, у него детский церебральный паралич, он в инвалидной коляске.

США, частный дом, уютная комната. Амелия вяжет, сидя на диване. Гарри сидит за компьютером, играет, рядом с ним в коляске Джейкоб. Входит Феликс. Снимает пальто, подходит к детям, взъерошивает волосы старшему сыну, целует в щёку младшего. Садится на диван рядом с женой.

Амелия (откладывает вязание). Ты от врача?

Феликс (утвердительно кивает головой).

Амелия. Результаты обследования готовы?

Феликс. Да, мне выдали их на руки. (После паузы) Гарри, возьми Джейка и идите, погуляйте.

Гарри. Ну, пап…

Феликс. Давай-давай. Наиграешься ещё.

Гарри неохотно выходит из-за компьютера и выкатывает коляску с братом из комнаты. Феликс встаёт, задумчиво ходит по комнате.

Амелия (пристально смотрит на мужа). Феликс, не молчи. Ты пугаешь меня.

Феликс (глухо). Всё хуже, чем мы думали, дорогая. Это не мигрень. Это опухоль головного мозга.

Садится на диван, обнимает жену.

Амелия. Ты сказал это так, словно приговор зачитал. Но, милый, сейчас ведь медицина на таком уровне, что излечиваются практически все болезни. Разве что, кроме рака. У нас есть деньги на лечение. Опухоль можно удалить. Разве нет?

Феликс. Да, можно. Но дело не в этом. Врач сказал, что после операции — даже если она пройдёт успешно — я… В общем, я стану овощем. Я не смогу не только работать — не буду ни ходить, ни сидеть, ни говорить. Только лежать. Буду есть, пить и… извини, испражняться. В судно. Это может длиться долго, годами…

Амелия. О Боже…

Тихо плачет, прижавшись к мужу.

Скажи (с робкой надеждой), ты веришь врачу? Он не может ошибаться?

Феликс. Верю. Он сказал, что при повреждении этого участка мозга всё происходит именно по такому сценарию. Всегда. Другие варианты исключены. Таковы практика и их многолетние наблюдения.

Пауза. За окном слышны весёлые голоса Гарри и Джейкоба.

Амелия. А если?..

Феликс. Если операцию не делать? Да, я тоже задал ему этот вопрос. Тогда я протяну месяца два. Максимум, три. Опухоль уже сильно разрослась.

Амалия встает с дивана, подходит к окну, смотрит, как играют дети.

Амелия (задумчиво). Значит, так надо. Значит, таков наш крест. Ты ведь знаешь: ничего в жизни не происходит случайно. Это испытание для нас обоих. Для нашей любви.

Садится на диван, обнимает Феликса.

И мы с тобой выдержим его. Ведь правда?

Феликс (после паузы). Выдерживать придётся тебе одной, родная. Я уже не в счёт.

Амелия снова плачет.

Пойди, скажи детям, чтобы шли домой. На улице сегодня прохладно.

Амелия медленно, глубоко задумавшись, выходит из комнаты. Феликс подходит к письменному столу, выдвигает один из ящиков, достаёт револьвер. Задумчиво:

Да, я не в счёт… И этот счёт уже не в нашу с тобой пользу, дорогая. До сих пор было два-один — мы с тобой против болезни Джейкоба. А теперь будет один-два: ты одна, а нас, инвалидов, станет двое. Это — чистый проигрыш.

Стоит перед окном с револьвером в руке, смотрит на улицу, где слышны голоса детей и Амелии. Белый встаёт из-за столика подходит вплотную к Феликсу. Стрелки часов замирают, стук метронома прекращается. Время останавливается. Феликс стоит в неподвижности. Белый пристально всматривается в лицо Феликса.

Чёрный. Ты собираешься вмешаться?

Белый. Нет. Ты же знаешь: по условиям Большого Эксперимента, это невозможно. Я пытаюсь понять.