Волк по имени Ромео. Как дикий зверь покорил сердца целого города

Между тем то здесь, то там раздавались разрозненные голоса несогласных из числа тех, кто считал Майерса и Пикока нормальными парнями и отважными охотниками, несправедливо распятыми «зелеными»: «Какой-то чертов волк и паршивый медведь или два… ну, чуть нарушили правила… – подумаешь, большое дело!» Однако если не считать отдельных, полных горечи сообщений по электронной почте, писем в «Эмпайер» и комментариев в блогах с обеих сторон, всеобщая сдержанность и благопристойность царили в какой-то зловещей тишине. Возможно, все мы были в шоке, но одно было бесспорным: мы были законопослушными гражданами, объединенными чувством единого коллектива, уверенными в том, что правосудие вынесет свой вердикт – пусть неидеальный, но такой, который мы признаем.

Незамеченными почти всеми свидетелями происходящего остались два упущения в письменном показании, данном обвиняемым под присягой у районного прокурора и в других судебных документах. Нигде не было упоминания о том, что Майерс выращивал марихуану, а прокурор Гарднер (который был ознакомлен с криминальным прошлым Майерса, когда сотрудники Службы охраны рыбных ресурсов и диких животных США представили собранное досье) утверждал во время этих показаний под присягой, что за Майерсом не числилось никаких правонарушений. А историю с няней из Пенсильвании, последующие нарушения закона во время отбывания им условного срока, его марихуановую ферму – словно под коврик замела чья-то невидимая рука.

Позже мы узнали, что Майерс заключил досудебное соглашение о сотрудничестве со следствием, и с него сняли обвинения в хранении наркотиков в обмен на предоставление необходимой суду информации. Возможно, были еще какие-то сделки. По ходу следствия упоминание об украденном карабине.30/.30 также бесследно исчезло (а это тяжкое преступление на федеральном уровне).

Тем временем личность мертвого волка – основная составляющая всего дела, из-за чего переживало большинство жителей Джуно, – оставалась неизвестной широкой публике.

У людей не было доступа к письменным показаниям Лоумена и другим деталям, о которых Гарри, Джоэль, я и другие знали уже несколько месяцев. В заголовок статьи «Эмпаейр» от 26 мая был вынесен вопрос, который задавали многие: «А был ли это Ромео?»[84] Шкура, которую нашли у Пикока, судя по пластиковой печати на ней, была передана для изучения сотрудникам Департамента рыболовства и охоты, но в отчетах департамента цвет шкуры описывался как серый, хотя фактически шкура с прикрепленной к ней биркой с порядковым номером была черного цвета.

Такое поразительное несоответствие сразу же зародило подозрение у некоторых людей, что сотрудники Департамента рыболовства и охоты или даже представители правоохранительных органов могут участвовать в сокрытии преступления. Вплоть до настоящего дня специалист по опломбированию шкур департамента Крис Фрери остается в растерянности. Он не помнит, чтобы осматривал шкуру черного волка в сентябре, хотя его рукой заполнена форма, датированная 9–23–09. Впоследствии его дотошно допрашивали по этому вопросу Фрайбург и Френзел, что, похоже, позволило правоохранительным органам уйти от обвинений.

Побеседовав лично с Фрери – теперь уже он вышел в отставку, но до сих пор расстраивается при упоминании его имени в связи с данным инцидентом, – я поверил ему. Вполне возможно, что бирка Пикока сначала была прикреплена к серой шкуре неизвестного происхождения, а позднее снята и помещена на шкуру Ромео. Таким образом шкуру черного волка могли даже не проверять, хотя бирка числилась. Вероятно, это был своего рода маневр, который опробовал браконьер, знавший законы и умело ими пользовавшийся[85].