Волк по имени Зайка

Это было так нежно, невероятно нежно — и осторожно, словно я была из тумана и развеюсь при первом прикосновении. Он целовал меня, как свою ожившую мечту.

Райшен… с ним никогда так не было.

Да и сам Райшен был другим. В Лесу все было просто. Мы знали, чем и для чего занимаемся… то есть молодежь.

А что было сейчас между мной и Колином?

Беспредельная, всепоглощающая нежность.

Он держал мое лицо в ладонях и целовал так, словно это было чудом. Поцелуй креп, становился все сильнее и яростнее, я отвечала — и осознавала простую истину.

Для меня — поздно.

Я никуда от тебя не уйду, Колин. Я полюбила тебя.

Не знаю, когда и как это произошло, но полюбила.

Когда ты не дал убить несчастную зайчишку на дороге? Когда понимая, что тебя могут убить, стремился спасти своих людей? Когда лежал раненый и я волновалась за тебя? Когда признавался, что прекраснее меня никого не встречал?

Неважно.

Это все уже неважно, потому что я люблю.

А он?

Любит ли он меня?

Кого он любит?

Эта мысль заставила меня отпрянуть.

— Нет!

Колин посмотрел на меня так, словно я его ударила, а потом медленно перевел взгляд на свои руки.

— Нет… прости меня, пожалуйста. Я не хотел. Только не уходи, прошу тебя! Я… я бы скорее руку себе отрубил, чем тебя обидел! Клянусь!

Я вздохнула. Конечно, он в е понял неправильно. Я не считала себя оскорбленной, наоборот. А теперь предстояло объяснить ему, что глупые человеческие обычаи не имеют ко мне никакого отношения. Меня нельзя оскорбить несоблюдением их непонятных ритуалов, потому что я не человек.

И это было страшно.

Колин.

Я… это случилось против моей воли, но по моему желанию. Я обнимал ее. И целовал мою ожившую мечту.

А она отвечала мне. Ужасно неумело, но — искренне, в этом я не мог сомневаться. И ее громадные черные глаза смотрели так доверчиво… А потом она отпрянула.

— Нет…

В этот миг мне стало страшно.

А если она сейчас уйдет? И я никогда ее больше не увижу? Если я ее обидел? Оскорбил, сам не понимая и не желая этого?

Четырехликий, помоги мне!

Я же не смогу без нее жить! Я что-то говорил, пытаясь объясниться, но она определенно меня не слушала. А потом на мои губы легла маленькая ладошка.

— Не надо, Колин. Ты меня не обидел.

И я понял, это правда. Но…

— Остановила я тебя по другой причине. Ты сейчас как слепец в темноте. Сначала я должна все рассказать тебе, а потом ты сам решишь, хочешь ли иметь со мной что-то общее.

— Можешь ничего не рассказывать, — пожал я плечами. — Мне все равно. Только скажи, ты останешься?

— Пока ты меня не прогонишь.

Я выдохнул.

Четырехликий, спасибо тебе! Клянусь, я подарю храму пару подсвечников! За такое — и золотых не жалко.

— Никогда.

Черные глаза оставались строгими.

— Сначала выслушай меня до конца, а потом поговорим.

Я кивнул.

Что бы она ни сказала — она останется. Потому что я люблю ее и никуда не отпущу. Остальное — не важно. А… что она делает?

Девушка прошлась по комнате, остановилась в дальнем углу и скинула плащ на пол.

— Смотри.

В следующий миг она начала… изменяться.

Ощущение было такое, словно на картинку, нарисованную на песке, плеснули водой. Контуры женщины потекли, смазались, волосы словно бы охватили ее с ног до головы, закрывая лицо, она стремительно принялась уменьшаться… и спустя секунду на полу сидела симпатичная белая зайка.

Я словно остолбенел. То есть я все видел, все осознавал, но… на меня просто ступор нашел.

Зайка забарабанила лапками по полу, потом прыгнула поближе ко мне. И еще.

Когда она запрыгнула на кровать и ткнулась мне в лицо мокрым холодным носом, я отмер. Стиснул зверушку, поднял, повертел… и выдал четырехэтажное.

Моя заюшка?

Безусловно, это она. Но… КАК!?

Зверушка требовательно дернулась — и я послушно разжал руки.

Два прыжка в другой конец комнаты, к плащу — и контуры зайчишки смазываются. На этот раз ее словно окутывает тень, она расплывается, шерсть волной уходит внутрь тела — и вот, спустя пару минут на полу уже сидит моя лесная фея.

Оборотень?

Зая.

Должна сказать, я рисковала. И в то же время — не очень. Колин мог убить меня. Во время превращения оборотни очень уязвимы, хватит одного-двух ударов. Кстати — само превращение прошло намного легче. Ни боли, ни судорог, просто волна пробежала. Даже чуть приятно.

Ради этого я столько терпела?

Не знаю. Выяснять это сейчас и при Колине не стоило, определенно. Даже если у меня появилась другая форма, вряд ли юноша признал бы меня в образе медведицы. Потом, все потом…

Но Колин меня приятно удивил. Да, он был в шоке, да, ругался, но у людей это вообще обычная реакция на любое потрясение. А вот агрессии… ее не было. Он не желал причинить мне зла, не орал "НЕЧИСТАЯ!!!", не мчался немедленно к жрецу, с требованием сжечь меня на костре, а заодно и всех зайцев в округе. Просто потискал меня, убеждаясь в моей реальности — и принялся смотреть дальше.

Что ж, за такое он заслуживал награды.

Я перешла в человеческую форму так же легко, накинула плащ и присела на кровать рядом с Колином.

— Ты готов меня выслушать?

Колин.

Я был в шоке. Абсолютном.