Волк среди теней

– Это гигантский Камень. Он питается, если это слово тут подходит, мощью духа – экстрасенсорными способностями, называйте как хотите.

– Где он, этот Камень? – спросил Шэнноу.

– Лежит под горой Ковчега, и от него поступает энергия для всех Кровь-Камней во владениях исчадий Ада. Его надо уничтожить, мистер Шэнноу, его силе необходимо положить конец. Иначе мир погрузится во мрак новых Темных веков, если вообще не будет разрушен.

– Но почему вы обращаетесь ко мне? Я не могу сразить магию из пистолета.

– А я не могу приблизиться к Камню. Он улавливает мою силу. Но выход есть. Атланты научились управлять энергией своих Камней, ограничивать их силу с помощью кольца монолитов вокруг алтаря, проводников энергии, получающих и передающих ее. Материнский Камень обладает такой мощью, что для него были созданы особые монолиты. В каждый вделана катушка с золотой проволокой. Когда проводники соединены золотом, энергия перестает поступать в Камень между ними. Его сила истощается, и он становится невосстановимо бесполезен.

– Но неужели катушки еще остаются там? – спросил Шэнноу. – Разве Саренто не знает, насколько опасна золотая проволока?

– Катушки скрыты внутри монолитов. Но, конечно, он мог узнать, для чего они служат, и избавиться от них. Вот это вы и должны узнать.

– Я? Это не моя война, Руфь.

– И вас не интересует, что мир может погибнуть?

– Меня интересует, чтобы Донна Тейбард осталась жива.

– Вы со мной торгуетесь?

– Называйте как хотите.

– Я не могу убивать, а без этого ее вряд ли можно спасти.

– В таком случае можете сами обезвредить Материнский Камень.

– Как вы можете просить меня о подобном?

– Разрешите, я попробую понять вас, госпожа. Вы хотите, чтобы я рискнул жизнью, выступив против Хранителей. А ведь вы знаете, что они попытаются остановить меня, и что я убью всех, кто попробует мне помешать. Видимо, это соответствует вашим принципам. Но спасти женщину, хотя бы и убив ради этого нечистого, – это против ваших принципов.

– Не стану возражать, мистер Шэнноу. У меня для этого нет ни сил, ни времени. Единственное, что я могу, – это доставить Бетика к Донне. Достаточно?

Шэнноу покачал головой.

– У меня нет права подвергать Бетика опасности.

– О чем вы тут вдвоем бормочете? – вмешался Бетик. – И мне очень хочется узнать, почему вы упоминаете меня?

– Тебя это не касается, – сказал Шэнноу.

– Ты кто? Моя мать? – огрызнулся Бетик. – Ты за меня ничего не решаешь! Спасти мир, может, мне и не по зубам, но вытащить одну женщину из вавилонской темницы? Как знать, может, я с этим и справлюсь?

– Тебе известно, прах тебя возьми, что все не так просто? – перебил Шэнноу. – Ты ничем Донне не обязан. Так с какой стати тебе рисковать жизнью ради нее?

– Если ты ищешь корыстных причин, мой друг, скажи мне вот что: Руфь говорит, что мир погибнет, если Материнский Камень не будет уничтожен. Если так, то где прикажешь спрятаться мне?

– Дай я подумаю, – сказал Шэнноу.

– О чем думать? Ты хочешь отомстить за Каритаса? В его смерти виновен Саренто. Аваддон – только пешка в его игре, а смахивая пешки, войны не выиграешь.

– Аваддоном займусь я, – сказала Руфь. – Обещаю вам.

– А как вы отвезете Бетика в Вавилон?

– С помощью моей магии.

– Я спросил – как?

– Я разложу его молекулярную структуру, вберу ее в свою, а прибыв туда, вновь ее соберу.

– Соберу? О чем она говорит, Шэнноу?

– Вам ничто не грозит, Бетик, – заверила его Руфь. – Это способ, каким я перемещаюсь в пространстве.

– И вы уже проделывали это с другими людьми, да? – спросил исчадие.

– Нет, – призналась Руфь.

– Зачем ты ее спросил, Шэнноу? Я предпочел бы верить, будто это магия!

– Ты все равно хочешь туда отправиться? – спросил Иерусалимец.

– Я уже сказал, разве нет?

– Постарайся, чтобы тебя не убили! – Шэнноу протянул ему руку.

Бетик потряс ее и пожал плечами:

– Уж постараюсь. Скажите, Руфь, не могли бы вы собрать меня без шрамов и сделать нос покрасивее?

– Нет. Так отправляемся?

– Я готов, – сказал Бетик. – Удачи, Шэнноу!

– И тебе. Скажи Донне, что я желаю ей всякой радости.

– Не отказывайся от нее. Ведь ее новый муж, вполне возможно, убит.

Прежде чем Шэнноу успел ответить, Бетик и Руфь исчезли.

И Взыскующий Иерусалима остался один.

Бетик не ощутил никакого движения. Вот сейчас он смотрел на Шэнноу, а в следующую секунду уже лежал, уткнувшись лицом в траву на склоне холма к западу от Вавилона. Руфи нигде не было видно. Он поднялся на ноги и глубоко вздохнул. Потом поднялся на вершину холма и уставился на город в отдалении – темный, словно скорчившийся на земле, и по-прежнему окутанный черным дымом. Со времени его бегства никаких перемен к лучшему не произошло, и в эту минуту он осознал, что не испытывал ни малейшей тоски по Вавилону.

Рядом с ним возникла Руфь, и на этот раз он сохранил полное спокойствие.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она.

– Хорошо. А вот у вас вид усталый.

– Я утомлена, – призналась она. – Вы даже представить себе не можете, сколько энергии я расходую, сохраняя телесный облик. Ну а пронести вас восемьсот миль…

– Как ни грустно, у меня не сохранилось никаких воспоминаний об этом путешествии. Донна уже здесь?