Волк в капкане

Самому все это кажется бредом. Очередное правильное решение уже не успокоило и не привело его в состояние относительной уверенности и чувства контроля над ситуацией — какой к черту контроль, если уже две недели не он управляет своей жизнью посредством своего разума и силы воли, а дрейфует по воле своего естества? Великий Вождь краснокожих захватил власть, но Отто все равно знает точно, что его разум скоро снова будет у руля. Да, он уже сто лет «в деле», но ему все-таки 21 год, когда еще так безумствовать, как не сейчас? Он перебесится, просто натрахается вдосталь и успокоится, и будет готов охотиться дальше на любых симпатичных девок.

До Цюриха они добрались уже почти за полночь. Чертов буран здорово задержал их — три часа в перекрытии, потом черепашьим шагом еще три часа, и потом уже на головокружительной скорости в 40 км/ч — до дома. Выполняя свое решение, Отто отвез Рене на Фрибурплатц и сказал:

— Пока. Завтра, наверное, позвоню.

Конечно, ее глаза тут же наполнились слезами, и он таки почувствовал себя последним гадом. Диплом — универсальная отмазка. На этот раз он должен заниматься дома, потому что дома куча материалов, тащить их к ней просто глупо, не говоря уже о совершенно нереальном объеме. Рене предложила: «Давай я поеду с тобой, ну хотя бы ужин приготовить». На что Отто ответил совершенно искренне, что если она поедет с ним, это опять будет сплошной трах и ни капли диплома, так что прости, малыш, но сегодня мы проводим вечер по отдельности.

— А ночь? — прямо спросила она.

— Ночь тоже, — твердо ответил Отто. — Ты будешь спать, а я добивать теоретическую часть. Чао, бамбино, сорри.

— А завтра…

— А завтра посмотрим, если сегодня закончу, то позвоню.

— Позвони, пожалуйста, в любом случае, — взмолилась она. — Не закончишь — так и скажешь, и я хотя бы ждать не буду.

Он нахмурился, ему уже в самом деле не нравилось, что она пытается давить и тянуть из него что-то. Конечно, по-настоящему противостоять ему она не могла — по правде говоря, таких, кто мог бы это делать, в его жизни раз-два и обчелся. Брум и Ноэль Пелтьер. Даже Регерс обычно сто раз подумает, прежде чем всерьез разинуть на Ромингера пасть. Рене? Да подумать смешно, таких, как она, Отто Ромингер при первой же необходимости размазывает по стене, лопает на завтрак, раскатывает в блин и вывешивает сушиться на веревочке. — Все, малыш, пока. Иди.

По-хорошему, он должен был бы проводить ее до квартиры, хотя бы чтобы помочь донести ее сумку, но какого черта? Раз он подонок, то он и должен действовать по-подонски. Он смотрел, как она заходит в подъезд, и боролся с искушением догнать, остановить. Остаться. Но, конечно, он этого не сделал. Развернулся и выехал на улицу. И домой.

Той крале он звонить не стал — от одной мысли о ней как-то портилось настроение, и ни малейшей охоты чем-то там с ней заниматься не было. Вот будь на ее месте Рене… Приворожила она его, что ли? Он заставил себя сесть за диплом и пахал почти до пяти утра. Не сказать, чтобы в данный момент его сильно волновали проблемы ценообразования, в котором он успел отлично разобраться за годы учебы и по которому уже успел защитить пару проектов, но он сумел себя мобилизовать и по праву гордился собой. Теперь, решил он, самое время лечь поспать, и проспать до вечера, а там, Бог даст, будут силенки вычитать всю эту часть диплома, подредактировать, если понадобится, потом возникнет охота присунуть любой девке, хотя б и той из универа или любой другой, которая мало-мальски неплохо выглядит, ну а после всего этого поздно уже будет звонить Рене.

Ну да, щас. В одиннадцать он уже открыл глаза и потянулся к телефону. И сказал:

— Я так соскучился.

— Хочешь, я приеду? — тут же спросила Рене, которая, как положено, схватила трубку после первого же звонка. И через пятнадцать минут они уже были в постели.

Глава 27

— Что это? — недоуменно спросила Рене, глядя, как Отто упаковывает в чехол какие-то странные лыжи. Они были очень широкие и длинные даже по сравнению с теми, на которых он выходил на скоростной спуск, закруглены с обоих концов и не «россиньоль», как все его лыжи, а «близзард». И вообще, все его многочисленное оборудование должно было ехать в Гармиш в специальном техническом фургоне сборной, а эти он паковал и вез сам. Рене мало смыслила в спонсорских соглашениях, но полагала, раз уж «россиньоль» поставляет ему все снаряжение, он не имеет права ездить на чьем-то чужом оборудовании, но, видимо, что-то от нее ускользало.

— Это для фрирайда, — неохотно объяснил он.

— А зачем?

Он что-то пробурчал в ответ, застегнул молнию на чехле.

— Ты собираешься в Гармише на фрирайд?

Он пожал плечами:

— Не совсем там.

— А где?

— Посмотрим. Ты помнишь, что у нас мясо в духовке?

Рене закатила глаза:

— Что с ним сделается? Оно там будет еще час!

— Значит, час надо потратить с пользой.

Она задумалась — это какая-то очередная тайна Мадридского двора или просто привычка переводить любой разговор на нейтральные или эротические темы?