Волк за волком

Как она могла забыть себя?

— Ты пыталась меня предупредить, — Яэль произнесла мысль вслух, потому что этот вопрос было легче задать. — Но почему?

— В прошлом году я смотрела, как ты соревновалась. Ты гнала очень хорошо. Лучше, чем мальчики. И я этому обрадовалась. У меня появилась… — Риоко замолчала, ища подходящее немецкое слово. — Надежду. Надежду, что я тоже смогу участвовать, несмотря на свой пол. И в Праге, когда я сидела в одиночестве, ты улыбнулась мне и снова дала надежду. Я хотела тебя отблагодарить.

Надежда. Чертова надежда. Яэль она не помешала бы. Она посмотрела на помятые куски бумаги. Они больше никогда не станут гладкими. Они прошли через слишком многое. Но возможно, их можно свернуть повторно.

— Сможешь научить меня делать звездочку? — спросила она. — И журавля.

Девушка напротив улыбнулась.

— Конечно.

Риоко была хорошим учителем. Они провели час, склонившись над столом, складывая бумагу пальцами, разговаривая о мотоциклах и парнях. (Разговор каким-то образом всегда возвращался к Ямато. Каждый раз, когда Яэль произносила его имя, лицо Риоко приобретала новый оттенок красного.) Когда урок был окончен, Яэль научилась создавать из бумаги звезду и журавля, которые действительно выглядели довольно прилично.

Это, подумала она, хорошее начало.

Когда море, наконец, успокоилось, Яэль поняла, что разбушевался теперь живот. Он все еще переваривал лапшу, рис, рыбу и чернослив. Она поднялась на палубу, чтобы подышать свежим воздухом, — способ избавления от тяжести в животе, вычитанный ею в одной из книг Генрики.

Она там была не единственная. Весь корабль был на палубе: гонщики и члены команды перекинулись через перила, вдыхая свежий морской утренний бриз.

Яэль просканировала толпу, ища Феликса и продвигаясь к носу Кайтена, но брата Адель нигде не было видно. Она вообще ни разу не видела его во время плавания, а постучать в дверь каюты ей не хватало мужества. Честно говоря, она и не знала, что ему сказать. В любом случае, что могут значит двадцать четыре часа? Прощание без слов будет лучшим решением.

Нос корабля был изолирован, отгороженный стеной кабины капитана. Лучшее место, чтобы стоять и смотреть на голубой горизонт.

— Решила размять поясницу, фрейлин? — Лука — еще одно лицо, которое она не заметила на палубе — прислонился к стене рядом с ней. — У нас впереди серьезный день. Капитан сказал, то до порта всего несколько часов. Скоро покажется земля.

Он выглядел неплохо. Подготовлен для камер, которые вскоре будут везде. Волосы были вымыты и откинуты назад. Вся грязь с щек была удалена. Губы больше не трескались: он смазал их бальзамом. Край уха, который он потерял, спасая Ямато, был обмотан чистым куском марли.

Его вид заставил Яэль почувствовать себя еще более грязной. Она не смогла удержать равновесие в душе во время шторма. Вместо этого она лишь умыла лицо, чтобы избавиться от пыли.

Но ощущение жирности не покидало ее. По всему скальпу, впитываясь в кожу. Чтобы от него избавиться, понадобиться больше, чем вода и мыло. Намного больше.

Яэль смотрела на море.

Он принял ее молчание за вызов.

— Это из-за Катсуо?

Ее действительно так легко прочитать? Или он просто хорошо ее знает?

— Он мертв, — сказала она, как недавно говорила стене. Только в этот раз слово е отозвалось эхом. Она снова прокричала его в ничто. — Он мертв, и это моя вина.

— Черт возьми, — ругнулся Лука и перекинулся через борт, балансируя ногами на нижней балке. Яэль вдруг осознала, как легко его сейчас толкнуть и скинуть в море. Вместо этого она лишь смотрела, как морской ветер и солнечный свет проникал сквозь его волосы.

— Ты и правда изменилась, — он снова взглянул на нее, губы растянулись в улыбке. — Не пойми неправильно. Мне нравится новая ты, но я не уверен, что до конца ее понимаю.

— Тебя это не волнует?

— Что? Смерть Катсуо? — он соскочил обратно на палубу. — Совру, если скажу, что нет… Но лучше он, чем я. Или ты. А это была бы ты, Адель, если бы ты не толкнула его.

— Не нужно себя за это наказывать, — продолжил он. — Ты поступила так, как должна была. Если бы у него хватило ума во время отпустить, он бы все еще был здесь.

Грубые слова Луки, полные горькой правды. Несмотря ни на что, несмотря на себя, они заставили Яэль почувствовать себя немного лучше.

Первые следы земли начали показываться на горизонте. Горные вершины выступали, как весенние цветы. Вырастая и вырастая, в то время как минуты тишины между ними нарастали.

— Я рада, что Феликс ошибался насчет тебя, — сказала она выступающим горам.

Он снова облокотился о перила, впиваясь ей во взгляд.

— Ты явно дала ему неправильное представление обо мне.

— Я часто вру.

— Я заметил. И ты неплохо это делаешь, — он повернулся к ней, так близко, что Яэль пришлось посмотреть. Увидеть, какое мрачное у него лицо, как крепко он сжал перила. — Адель… это было настоящим? Был хоть один момент, когда тебе действительно было не плевать?