Волхонка. Знаменка. Ленивка. Прогулки по Чертолью

За этими лаконичными строчками скрывались двадцать лет поиска исчезнувшей еще в XIX в. акварельной галереи портретов декабристов, интенсивной работы в архивах, перелопачивание книжных груд, мемуарных свидетельств, множество встреч и бесед со знатоками старины и родственниками причастных к этому детективному сюжету людей, пока наконец в Кунцеве под Москвой в январе 1945 г. (еще шла война!) Зильберштейн не заполучил в свои руки вожделенный трофей – ничем не примечательную папку, которую ему вручил некто, пожелавший остаться неизвестным.

Из‑под пера Зильберштейна вышли и такие книги, как «Александр Бенуа размышляет…», «Константин Коровин вспоминает…», «Валентин Серов в воспоминаниях…», «Сергей Дягилев и русское искусство», «Парижские находки. Эпоха Пушкина», вобравшая в себя рассказы о сенсационных находках Зильберштейна в результате трех поездок во Францию в 1966, 1976 и 1978 гг.

Кстати, о парижских находках: Илья Самойлович каждый раз почти без копейки денег отправлялся в Париж и привозил оттуда тысячи единиц хранения русских реликвий, которые отдавали ему зараженные его энтузиазмом и влюбленностью в русскую культуру представители эмиграции. Привозил их Зильберштейн не для себя, а для государства. Эти ценности оказывались в результате в Центральном государственном архиве литературы и искусства (ныне РГАЛИ), во Всесоюзном музее А.С. Пушкина, в Государственной библиотеке имени В.И. Ленина.

Сюда же надо добавить и тома «Литературного наследства», обогащенные, как и фонды многих музеев, библиотек и архивохранилищ, найденными им рукописями, документами и произведениями искусства. Именно благодаря Зильберштейну – инициатору беспрецедентного издания «Литературное наследство» – созданы к нашим дням сто томов этой серии, составляющих гордость российской филологической науки и литературоведения.

Барон Э.А. Фальц‑Фейн рассказывал, как И.С. Зильберштейн с опозданием на день из‑за бюрократических проволочек в Москве приехал в Монако на аукцион, где продавалась библиотека С.П. Дягилева, принадлежавшая Сержу Лифарю, и в каком он был отчаянии, что упустил необходимые, отсутствующие в советских собраниях книги, и как был искренне счастлив, когда Фальц‑Фейн, купивший эти тома, подарил их ему для России.

Последней поездкой Ильи Самойловича за рубеж была поездка к Сержу Лифарю в Швейцарию по поводу писем А.С. Пушкина к жене, которые были в результате приобретены для нашей страны.

Илья Самойлович писал: «Ни один истинный коллекционер не может быть безразличен к дальнейшей судьбе своего собрания. Между тем подавляющая часть личных коллекций, к тому же нередко первоклассных, существовавших в наше время как в Москве и Ленинграде, так и за рубежом, подверглись или весьма часто подвергаются бездушному и жестокому распылению, так как эти коллекции почти неизменно, за редчайшим исключением, превращались для родственников лишь в ценность материальную. Если коллекция (я, конечно, имею в виду не только собирание картин и рисунков) стала значительной и представляет интерес художественный, неизбежно одно решение: эта коллекция должна быть сохранена как единое целое. И для этого наилучшим вариантом будет создание Музея личных коллекций, куда войдет множество различного рода собраний».

Двенадцать лет показывал свои экспозиции в этом доме Музей личных коллекций, пока в 2006 г. его экспонаты не переехали в новую галерею на Волхонке, 10, о которой мы уже рассказывали.

В том же 2006 г. в гостеприимных стенах дома 14 по Волхонке открыл свои двери уже второй по счету музей.

Теперь здесь Галерея искусства стран Европы и Америки XIX–XX вв.

В новый музей переехали 450 полотен импрессионистов и постимпрессионистов. Постоянные посетители Пушкинского музея знают, что эти картины занимали раньше всего пять залов на втором этаже главного здания. Теперь же коллекция современной живописи развернута в двадцати шести залах новой галереи.

Мы уже писали, что после расформирования Музея нового западного искусства по личному приказу Сталина часть коллекции была передана в Эрмитаж. Сегодня московские музейщики надеются на возвращение этой части в Москву для воссоздания единства знаменитого собрания.

Однако руководство Эрмитажа с такой необходимостью возвращения в ГМИИ части коллекции Щукина и Морозова, ныне находящейся в Санкт‑Петербурге, категорически не согласно. Директор Эрмитажа М.Б. Пиотровский в дни открытия нового музея, во‑первых, поздравил работников Пушкинского с появлением новой экспозиционной площадки, а во‑вторых, заявил, что о восстановлении московской коллекции не может быть и речи: «…то, что на сегодняшний день находится в музеях, не может быть перекроено. У нас сложившаяся музейная история – такая, какая есть». По мнению Пиотровского, «не менее значительными явлениями в истории русского искусства стали уже разъединенные коллекции: «третий этаж Эрмитажа» и «Пикассо в Музее Пушкина» – это уже самостоятельные культурные явления, имеющие чрезвычайное значение для нескольких поколений наших соотечественников».