Волки в городе (СИ)

Кротов прошелся из одного конца своего кабинета, больше походящего на небольшой спортивный зал, в другой, не проронив ни слова. Докладчик замер по стойке смирно, не смея даже поднять глаз на хозяина — всесильного министра национальной безопасности.

— Тела где? — бросил из дальнего угла Кротов, так тихо, что офицер с красной папкой в руках едва расслышал его.

— Согласно инструкции, товарищ министр, они были уничтожены в специальном крематории МНБ сразу же после их обнаружения.

— Все?

— Нет, тело офицера Одинцовой пока не кремировано. Родственники просили…

— Что? — Кротов стал подобен змее, удаву, медленно подползающему к жертве, чтобы зажать ее в смертельном кольце.

— Родственники… — упавшим голосом попытался продолжить докладчик, знавший, что Одинцова была дочерью одного из начальников управления Министерства, который распорядился тело не кремировать.

— Сжечь эту шлюху! — разбрызгивая во все стороны слюну, внезапно взорвался Кротов.

— Слушаюсь!

— Что с Романовым?

— Лицо изуродовано. Лишился обоих глаз. Сейчас его оперируют, но…

— Пусть прерывают операцию — государство не обязано тратить деньги на лечение тех, кто не может обеспечить его безопасность.

— Слушаюсь!

— Пошел вон! — гаркнул Кротов и со всей силы ударил

кулаком по столу.

Глава 2

Следующие два дня после разговора в штабе и фактического переворота внутри организации, Гром ходил как в воду опущенный Больше всего его волновала судьба Пэм, которой он никак не мог помочь… И чем больше он думал о тех страданиях, которые ей, возможно, приходится переносить, тем острее он понимал, что эта девушка ему далеко не безразлична. Сам себе Гром боялся в этом признаться, но сердце отказывалось подчиняться мозгу.

Он старался заниматься обычными делами, работой, которой хватало. Высокая должность, на которой он находился благодаря своему происхождению, с одной стороны позволяла чувствовать себя расслаблено и даже несколько беззаботно, но с другой — требовала предельной концентрации, так как любая оплошность могла больно ударить по его отцу.

Сидя в кабинете, общаясь с людьми, ходя по длинным полутемным коридорам с красными ковровыми дорожками на полу, Гром беспрестанно думал об одном: что будет дальше? Игра явно перешла все границы и вышла из-под контроля. Он присоединялся к «Волкам», когда это была безобидная организация, состоящая из детей элиты, которая решила позабавиться. Потом планы стали более серьезными, появились конкретные цели. Но, то, что начало происходить сейчас никак не входило в планы Константина…

— Ты чего грустный такой?

Гром обернулся и увидел своего коллегу Макса Пашутина. Макс пришел на работу в аппарат Правительства СНКР практически одновременно с ним. Они были погодками и сразу же нашли общий язык. Одно время Гром даже хотел привлечь Макса к деятельности «волков», но Крот посоветовал ему этого не делать:

— Не стоит, Гром, — сказал он тогда. — Ненадежный он, мне кажется…

Тогда Костя удивился такому ответу. Дело в том, что отец Пашутина занимал не последнее место в системе МНБ, работал вместе с отцом Кротова — по идее, он должен был вполне подходить.

— Да брось, Крот, — попытался переубедить товарища Константин. — Макс нормальный парень.

— Нет, — последовал ответ.

Больше они к этому не возвращались, к тому же Крота поддержало еще несколько человек, так что вопрос был закрыт.

— О, Макс, привет! — Гром был рад встретить в этих деловых холодных коридорах человека, с которым он мог быть мене официальным и чуть более открытым. — Да вот, все никак не могу понять, что могло случиться с Леной…

— Да, странная история, — задумчиво ответил Пашутин. — Будем надеяться, что все обойдется. Ты, кстати, пообедать сегодня не хочешь сходить в клуб?

«Клубом» молодежь, работавшая в здании, называвшимся когда-то Белым домом, называла небольшое полузакрытое кафе недалеко от метро «Баррикадная». Негласно туда пускали только по удостоверениям правительственных структур, а потому случайных людей в заведении практически никогда не было.

— Давай, — с радостью согласился Громов. — Хорошая идея!

Они договорились о времени и разошлись по своим делам.

В назначенный час Гром спустился в холл и встал около доски объявлений, дожидаясь Макса. Мимы шныряли сотрудники аппарата. С деловыми лицами, портфелями в руках и в неизменных серых строгих костюмах одинакового покроя, являвшимися униформой сотрудников государственных учреждений, они нескончаемым потоком втекали в здание и вытекали из него наружу, символизируя своим движением постоянство рабочего процесса, четкость ритма функционирования государственной машины.