Вольная русская литература

Это большие каменные дома, двух-трехэтажные, где, разумеется, две-три ванных с теплой водой, кухня, обставленная самой современной аппаратурой, начиная от холодильника и кончая микроволновой печью. Бывают даже четырехэтажные дома – если семья большая, много детей, то строят огромный четырехэтажный дом, вокруг – сад. Одним словом, это то, что по-русски когда-то называли поселком городского типа. Это – итальянская деревня.

Я живу на севере Италии, в горной местности, моя деревня – на высоте 900 метров, это предгорье Альп. И там, конечно, земледелия нет, вокруг леса, горы, занимаются они только скотоводством. Два фермера в этой деревне, и по утрам можно часто видеть – поскольку пастбища небольшие, в лесу какие-то поляны, – как они перегоняют коров с места на место.

Можно видеть, как по улице этой деревни идет огромное стадо, топот копыт, мычание и звон колокольчиков характерный, у каждой коровы на шее висит колокольчик.

Таким образом, основное население занимается не сельским хозяйством, издавна уже, а какими-то промыслами, они – ремесленники. Во-первых, это большое искусство обработки дерева. В моей деревне есть две небольших фабрики, они мебель делают и выполняют заказы для самых разных строительств, для промышленности, и так далее.

Другой промысел – это искусство каменщиков – строители, каменщики, архитекторы. Кстати, в соседней деревне родился известный архитектор Кваренги, который работал в России. Сохранился дом, где он родился, дом построен его отцом, тоже каменщиком, и на доме висит мемориальная доска, которая говорит, что здесь родился известный архитектор Кваренги, который строил дворцы в Санкт-Петербурге. И это искусство каменщиков и архитекторов сохранилось до сих пор.

В моей деревне есть несколько старых домов, которым уже насколько сот лет. Это, кончено, удивительное зрелище, то есть настоящее произведение искусства. Я никогда не думал, что простая каменная стенка дома может так красиво выглядеть. Во-первых, камни – не обтесанные, они все имеют свой натуральный вид совершенно разной формы, и, тем не менее, вся стена, не говоря о том, что она гладкая, она построена с необыкновенным искусством. Это не обязательно дом-прямоугольник, это может быть какая-то изогнутая стена, над входом какая-то арка и, что особенно удивительно – крыша тоже каменная. Они умели так тонко обтесывать, делать каменные плиты и выкладывать крышу этими каменными плитами, одна на другой, как черепицы.

И еще был промысел, который сейчас уже перестал быть промыслом, стал просто воскресным хобби – это знаменитые птицеловы. Там в лесах столько птиц, я никогда не мог подумать, что в Европе такое количество птиц в лесах – маленьких, больших, самых странных окрасок и оперений. И там издавна птицеловы жили, и живут сейчас. По воскресеньям он выходит ловить этих птиц. Когда он идет в лес, это удивительное зрелище. Я, когда в первый раз увидел, я даже не понял, что это такое движется по дороге. Человека не видно, он весь увешан такими коромыслами. Как русские бабы носят воду, так у него на плечах. Но коромысло не одно, а несколько рядов, и каждый ряд утыкан крючками, на крючках множество клеток с живыми птицами. Он их несет в лес, там расставляет на поляне, и они своим пением привлекают других птиц. И когда он движется по дороге, то это гигантское сооружение из клеток. Очень странное зрелище. Самого человека я не видел, он покрыт со всех сторон этими птицами и клетками.

И потом сам он садится в такую будочку деревянную, она на сваях возвышается на этой полене, конечно, увита плющом, чтобы птицы не заметили, что там человек, и у него сеть большая. Когда птицы слетаются на эту полянку, привлеченные пением этих птиц в клетках, он бросает сеть и накрывает десяток или два птиц. И раз в год в моей деревне устраивается птичья ярмарка. Это, кончено, тоже описать невозможно, это нужно видеть и особенно – слышать.