Вольная вода. Истории борьбы за свободу на Дону

Степан Морозов вернулся на Дон уже староверческим епископом Силуаном и сразу стал большой проблемой для официальных властей. Как писал архиепископ Донской и Новочеркасский Митрофан наказному атаману Николаю Святополк-Мирскому 22 декабря 1882 года, «Силуан давно уже своими неразумными и противозаконными действиями нарушает мир церкви, дозволяя себе, например, публично, в присутствии многочисленной толпы народа, распечатывать часовни, по распоряжению правительства запечатанные, как это было в хуторе Калаче в 1881 году, и таким образом подрывая вообще авторитет власти, не духовной только, а и гражданской». Архиепископ просил наказного атамана пресечь деятельность Силуана и немедленно запретить трансформацию молитвенного дома старообрядцев в церковь. Святополк-Мирский отписал к исполнению запрета окружному начальнику, который 21 февраля 1883 года отрапортовал о выполнении приказа начальства. Молитвенный дом в Яндовском поселке так и не приобрел образ церкви, а с местных старообрядцев взяли подписку, по которой они обязывались «алтаря и престола не устраивать, колокольни не становить и службы при колокольном звоне не отправлять». Казаки-староверы лишь смиренно просили разрешения «устроить хоть один алтарь, так как устройство его составляет необходимость для совершения молитвословий и святых таинств».

Староверы регулярно обращались к донской администрации в надежде на хоть самые небольшие уступки: разрешить в молитвенном доме алтарь или дозволить открыть ранее запечатанную монашескую обитель. Так, осенью 1879 года староверческая монахиня Мария Павлова просила начальника 2-го Донского округа, в котором проживала самая многочисленная старообрядческая община в Области Войска Донского (более 40 тысяч человек), открыть женский монастырь неподалеку от Пятиизбянской станицы. Обитель была закрыта в 1878 году, тогда в ней проживали 15 монахинь «из старообрядцев казачьего происхождения и одобрительного поведения». Все эти надежды и прошения оказались напрасными, администрация была жестока и непреклонна. Однако спустя уже несколько лет законы Российской империи в отношении старообрядцев претерпели серьезные изменения.

3 мая 1883 года, Санкт-Петербург. Накануне коронации император Александр III утвердил предложения Государственного совета «О даровании раскольникам некоторых прав гражданских и по отправлению духовных треб». Новый закон был истинным примером либерализма или даже религиозной толерантности. Староверы теперь могли законно заниматься торговлей и промыслами, занимать общественные должности (обычно речь шла о должности волостного старшины — главы местного крестьянского самоуправления), им позволялось, с согласия региональной администрации, распечатывать ранее закрытые молитвенные дома, при этом колокола оставались под запретом, но «наддверные кресты и иконы над входом» не возбранялись. Закон разрешал старообрядцам некоторые публичные службы, которые проводились при погребении умерших. До веротерпимости было еще очень далеко, но закон 3 мая многие современники восприняли как настоящую революцию в религиозной политике Российской империи. Российские либералы приветствовали решение Александра III, консерваторы были сдержанны.

На Дону реформу встретили скорее негативно. Историк и публицист Андрей Кириллов высказывал опасения, что «вряд ли раскольники успокоятся на этих вновь дарованных им правах и, поощряемые оказанной им милостию, не станут искать новых и новых себе льгот и привилегий».

Донские старообрядцы, с согласия местной администрации, открыли (распечатали) несколько молитвенных домов и монастырей. И вновь здесь активно действовал епископ Силуан, который осенью 1883 года торжественно открыл обитель в станице Пятиизбянской. «Донские епархиальные ведомости» по этому поводу тревожно сообщали читателям, что есть сведения о скором открытии староверческих монастырей и молитвенных домов «в самом Новочеркасске».

Противостояние старообрядцев и Православной церкви при поддержке донской администрации продолжилось. При этом официальные власти временами одерживали большие духовные победы. Особенно резонансным стал переход в православие священника-старовера Саввы Спиглазова. 6 ноября 1883 года он вместе со всем семейством и состоявшим при нем псаломщиком крестьянином Павлом Пановым присоединился к православию в церкви Нижне-Чирской станицы. Спустя три года была опубликована краткая автобиография Спиглазова под заглавием «Мое обращение из раскола в православие», где бывший старовер среди прочего отмечал: «…я вполне уверился, что православие находится в греко-российской церкви (то есть Русской православной. — А. У.), а не у нас, мнимых старообрядцев, что спасение возможно только там».