Волнолом

— Так почему же Роберт всё-таки забыл ту девчонку? — Терпение у Генриха подходило к концу. — Или будешь врать, что ты ни при чём?

— Я! Не копалась! В мозгах! У Роберта! — хрипло каркнула Сельма, подчёркивая каждое слово. — Я ничего ему не внушала!

В который уже раз за несколько дней Генрих ощутил унизительную растерянность. Глядя на «фаворитку», он снова был вынужден констатировать — она не обманывает. Значит, его гипотезу — пусть и дикую, но способную объяснить почти всё — придётся отбросить.

В груди закипала ярость.

— Ладно, — процедил он, нависая над Сельмой. — Не внушала? Я тебе верю. Тогда рассказывай, как всё было на самом деле. Всё, что ты сделала, от и до. Подробно, по пунктам. Или, клянусь, ты сдохнешь.

Он сжал её горло, с наслаждением наблюдая, как она, не в силах вздохнуть, разевает рот и пучит глаза. Выждав несколько мгновений, ослабил хватку:

— Я жду!

Защитные руны, вырезанные у него под одеждой, обожгло болью, будто на рану плеснули уксусом. Чернильный сполох, мелькнув перед глазами, рассеялся облаком мелких брызг — Сельма попыталась атаковать, но тщетно. Генрих злорадно осклабился:

— Что, не выходит, ведьма?

Придавил снова:

— Будешь говорить? Ну?!

Она испуганно закивала. Он разжал пальцы, но руку не убрал, держа наготове. Несколько секунд Сельма жадно хватала воздух. А потом вдруг завопила истошно:

— Марта!

В коридоре послышался дробный топот, дверь распахнулась и комнату влетела служанка. Воинственно завизжав, она кинулась к Генриху, молотя кулачками. Он, опешив от неожиданности, кое-как оторвал её от себя и применил любимую руну «лёд».

Служанка застыла с перекошенным личиком. Генрих, словно куклу, отвёл её на диван, после чего опять сел напротив Сельмы:

— К чему этот цирк? Хотела позлить меня? У тебя получилось.

— Только не души меня больше — и так синяки останутся…

— Ближе к делу!

— Всё, всё, поняла. Помнишь, я рассказывала про сны, в которых получала подсказки из того мира? От себя прежней? Купить дом и так далее. С год назад это началось…

— Помню. И что?

— Следуя этим подсказкам, я готовилась к приходу волны. Обеспечивала условия, чтобы мой тамошний дар перешёл сюда. А ещё я получила оттуда нечто материальное.

— Ты про тайник?

— Совершенно верно. Ты спросил, что я там нашла. Так вот, полюбуйся.

Сельма подняла руку, и он увидел, что между пальцами у неё зажата маленькая стеклянная безделушка в форме яйца. Генрих похолодел — это была точная копия «переносчика», который сработал в доме хрониста.

— Вижу, узнал, — довольно кивнула Сельма. — Хотелось посмотреть на твоё лицо. А теперь, герр фон Рау, будем прощаться.

Он рванулся к ней и даже успел схватить за руку, но стекло уже хрустнуло. Вихрь, возникший из ниоткуда, швырнул Генриха сквозь пространство, а Пчелиная улица содрогнулась от взрыва.

Спустя миг, обнаружив себя за письменным столом в родном кабинете, Генрих смачно и непечатно выругался, а затем его разобрал нервный смех. Провела-таки, хитрющая ведьма! «Яйцо», наверно, было в кулоне — ей требовалась лишь пара секунд, чтобы его развинтить и начертить руну. Она позвала служанку, отвлекла Генриха — и пожалуйста! Начинай сначала, мастер-эксперт. Если бы Сельма смирила своё неистовое тщеславие и, обойдясь без театральных эффектов, раздавила бы «яйцо» сразу, то Генрих лежал бы сейчас мёртвый среди развалин. На пару со смелой служанкой Мартой.

Вообще поведение Сельмы становится всё менее человеческим. Как хладнокровно она пожертвовала девчонкой, которая кинулась её защищать! Впрочем, чему удивляться, если учесть, что к букету психических отклонений у ведьмы добавилось ещё и раздвоение личности?

Сейчас «переносчик» отправил её домой, к мужу. Вряд ли она, однако, будет сидеть и ждать, пока Генрих придёт за ней, чтобы закончить начатое. Наверняка у Сельмы найдётся запасное укрытие.

Генрих выбрался из кресла и, пройдя в ванную, тщательно и неторопливо умылся. Вернулся в комнату, достал свежую рубашку из шкафа. Переодеваясь, продолжал размышлять.

Узнал ли он что-нибудь ценное во время последнего рандеву? Да, безусловно. Теперь можно считать доказанным — «фаворитка» что-то сдвинула в прошлом. В результате барон забыл свою травницу и не вернулся в Дюррфельд. Вместо этого пошёл на бал и познакомился с Сельмой.

При этом Сельма клятвенно заверяет, что в голове у Роберта не копалась.

Кто же тогда был объектом её воздействия? Или что?

Ну и, конечно же, коронный вопрос — при чём тут чертополох?

Не мешало бы, кстати, дочитать наконец все материалы, которые Генрих принёс из библиотеки. Рукопись-то он изучил, а вот опус про Жжёный Лог — ещё нет. Руки не доходили. Вряд ли там будет что-нибудь важное, но для очистки совести — надо.

Он зажёг лампу, пошарил по столу, но книжка куда-то запропастилась. Странно — он помнил, что оставил её именно здесь. Домработница переложила? Нет, ерунда. Эльза очень трепетно относилась к рабочему месту «герра профессора» и не сдвинула бы ни единой бумажки.