Вольные частные города. Больше конкуренции на важнейшем рынке мира

Поэтому нам не мешало бы поразмыслить, не лучше ли был бы мир из тысячи Лихтенштейнов. Большинство решений принималось бы на локальном уровне и децентрализованно, кардинальные ошибки имели бы ограниченные последствия, существовало бы множество наглядных примеров, что функционирует, а что нет. Уже в силу многочисленности сообществ существовала бы плодотворная конкурентная борьба за «клиента», а не картель государств, который, с одной стороны, старается максимально выдоить граждан, с другой же – отлучить их от всех решений. Рецептом успеха Европы всегда было как раз многообразие и связанная с ним конкуренция. Это отнюдь не обязательно слабость. Даже города-государства вроде Венеции и Генуи, а также скорее маргинальные по величине государства вроде Португалии и Нидерландов в пору своего расцвета сумели достичь огромной политической и экономической мощи.

Создание вышестоящих институтов, например общей зоны свободной торговли или экономики либо общей оборонительной системы, возможно всегда, а при сущностном родстве сообществ прямо-таки напрашивается. Вспомним, к примеру, Ганзейский союз или Германский союз, объединявший 39 суверенных государств и содержавший общие политические и военные институты. Чем меньше государства, тем меньше угроза, что одно-единственное государство или их группа будут слишком доминировать. Малые государства не ведут мировых войн. Только великие державы вызывают огромные катастрофы.

По сравнению с Германией маленький Лихтенштейн – яркий пример прочности, или антихрупкости, системы. Антихрупкая система отличается меньшей оперативностью, зато стабильна на значительно более долгий срок, а потому более успешна[112]. Ее противополжность – хрупкие системы, которые несколько времени выглядят хорошо, а затем через регулярные промежутки времени переживают катастрофы. До 1866 года Лихтенштейн и нынешняя Германия входили в упомянутый Германский союз. Подобно тому как ныне интеллектуальный мейнстрим стремится к европейскому союзному государству, в свое время мерилом всех вещей было создание единого германского государства. Когда после сражения при Кёниггреце стало ясно, что Пруссия, отклонившая дальнейшее существование Германского союза, станет центром этого нового государства, члены Германского союза решили его распустить. Против проголосовал только Лихтенштейн[113].

Что в результате произошло с Германией, общеизвестно: объединительные войны, колониализм, Первая мировая война, два миллиона собственных погибших, потеря четвертой части территории, революция, гиперинфляция, валютная реформа с потерей почти всех сбережений, нацистская диктатура, Вторая мировая война, Холокост с истреблением еврейских сограждан и их культуры, шесть с половиной миллионов собственных павших на фронтах, утрата еще трети территории, почти все города разбомблены, изгнание двенадцати миллионов немцев, раздел страны на оккупационные зоны, новая денежная реформа с потерей почти всех сбережений, социалистическая диктатура в Восточной части, тамошняя революция и новая денежная реформа. В совокупности ровно четыре краха системы с 1870 года. А в Лихтенштейне ни одного.

Ныне княжество Лихтенштейн имеет куда более высокий доход на душу населения, нежели Федеративная Республика Германия, представляет собой стабильную страну без сколько-нибудь заметной преступности и без государственного долга. Все это достигнуто без войн, без революций и без присоединения к крупному и мощному сообществу.

Конкуренция

Жизнь накажет того, кто не желает понять, что лучшие давно выбирают себе страны проживания как хороших работодателей.

Гуннар Хайнсон, экономист и социолог

Больше малости и многообразия означает больше конкуренции, даже когда среди устоявшихся крупных государств возникают лишь считаные новые системы. Уже сам этот факт действует как ограничение власти. Приведу пример, как на государственном уровне может функционировать контроль через конкуренцию.