Вольные частные города. Больше конкуренции на важнейшем рынке мира

Все варианты, впрочем, предполагают децентрализацию власти и обозримость сообщества. Это подводит нас к следующей теме.

Малость и субсидиарность

В обществе малых государств не исчезают ни война, ни преступность; они просто сокращаются до приемлемых величин. Вместо того чтобы безнадежно пытаться раздуть ограниченные способности человека до величины, которая может совладать с чудовищным, надо сократить чудовищное до величины, с какой сумеют совладать даже ограниченные способности человека. В миниатюре проблемы теряют свой ужас и значение; это максимум, к какому может стремиться общество.

Леопольд Кор, философ малости

Чем больше и анонимнее общество, тем скорее вокруг центра образуется непомерно раздутый штат политиков, чиновников и лоббистов и тем скорее возникает стимул лично эксплуатировать незнакомых людей и принимать оторванные от жизни решения. Подлинная субсидиарность означает, что большинство решений принимается на уровне общин[105]. Люди знакомы друг с другом и могут непосредственно наблюдать результаты своих действий. Происходит социальный контроль[106].

Вероятно, поэтому один из важнейших факторов успеха Швейцарии – самоопределение общин с их широкими полномочиями[107]. Вкупе с соревнующимися между собой кантонами они оттесняют на задний план широкомасштабные централистские замыслы политики. Такое самоопределение на локальном и региональном уровне есть предположительно один из самых недооцененных рецептов успеха Конфедерации. Швейцарец Адольф Гассер обнаружил это еще незадолго до Второй мировой войны. Он заметил, что централизм снова и снова приводит к катастрофе, и предложил для создания на континенте нового порядка предоставить всем общинам Европы полное право регулировать собственные дела. Он пишет:

Только в обозримом, связанном с жизнью сообществе нормальный гражданин способен приобрести то, что обыкновенно называют политическим глазомером, смыслом человеческих пропорций. Только здесь он в будничных разговорах научится более-менее понимать оправданные претензии своих инакомыслящих и инакозаинтересованных соседей и считаться с ними; только здесь на почве свободы разовьется тот минимум общности, что способен эффективно ограничить склонность к авторитаризму и к анархии. В этом смысле малые автономные пространства суть незаменимые гражданские школы, без которых именно свободно-демократическое государство неизбежно погибнет на корню[108].

Такие идеи, конечно, не находили и не находят в «большой политике» ни малейшего отклика. И неудивительно, ведь это вполне в духе структуры стимулов. Представьте себе, что вы политик и должны сделать выбор между:

Системой А: крупным, мощным образованием, которое имеет гигантский бюджет и руководители которого известны и уважаемы во всем мире; даже подчиненные позиции располагают значительной властью, влиянием и признанием; у вас как политика есть шанс однажды войти в эту систему.

Системой В: лоскутным одеялом из мелких и средних единиц, хотя кое-кто из правителей известен и надрегионально; они объединены в своего рода союз государств, управляемый циклически меняющимся президентом, чьи компетенции весьма ограниченны; в совокупности существует лишь немного высокооплачиваемых и влиятельных должностей.