Вольные

Труп накрыли покрывалом, захлопнули багажник, и машина с Максом и Севой тронулась за город. Олег Натовец и Чеченец отправились по домам, сообщив братьям Славолям место, куда им следовало направляться на джипе Дениса. За городом на развилке машины встретились и направились к болотам, обступающим город с северной стороны. Хорошо ориентируясь в опасных топях, они преодолели около 40 километров гравийной дороги, после чего съехали в опасные для автомобилистов поля. Ксеноновые фары джипа недолго блуждали по извилистой земляной дороге, пока не показались тёмные панорамы никогда не замерзающих глубоких болот.

Добравшись до нужного места, остановились и вылезли из машин, труп Дениса перетащили из багажника на водительское сиденье Prado. Двигатель не глушили, оставив нейтральную скорость. Толкая автомобиль сзади в болото каждый думал о своём: Сева перебирал в голове возможные доказательствах их нахождения у Дениса в доме; Максим размышлял о том, что этот молодой наркоделец мог пристрастить его сестру к употреблению синтетического порошка; а братья Славоли вообще спорили о том, сколько весит этот чёртов Land Cruiser, который они толкали. Ни один из них не испытывал сожаления о том, что произошло этой ночью, когда легенда о «Белой стреле», изначально задумывавшаяся как жёсткий пранк над щеголяющим своим богатством мажором, превратилась на финише в жестокую расправу над оптовым продавцом синтетических наркотиков, чей труп сейчас в белом Land Cruiser Prado отправлялся в свой последний путь. Денис навсегда перечеркнул Максу, Севе и всем, кто был с ними в ту ночь, дорогу назад, в тот мир, где ещё можно было найти компромиссы с теми, кто был частью системы.

Глава 7. Второй сон Максима

– Держитесь солдатики, держитесь родненькие! – кричала розовощёкая баба, укутанная в тёплую овечью дублёнку.

– Не отдадите нас на поругание клятвопреступнику! – вторил ей бородатый мужик в телогрейке с шапкой набекрень.

Лейб-гвардейцы московского полка стояли на сенатской площади, весело подбадривая друг друга и обмениваясь с народом короткими приветствиями.

– Не беспокойтесь сердечные! Не отдадим самозванцу честь русского воинства!

– Долой Николая! Да здравствует Константин! – кричали самые пьяные, сверкая на морозе своими красными от водки носами.

– Маменька, ну что, началось? – к розовощёкой бабе подбежала молодая и такая же румяная девка в лёгком синем платке расписанным под хохлому.

– Дура! – стукнула её по плечу баба, – куда шаль дела?

– Перестань, маменька, – отмахивалась от неё девица.

– Для кого нарядилась стрекоза пустоголовая?

Молодая девка её не слышала, она махала гвардейцам, воодушевлённо ожидающим прибытия на площадь князя Трубецкого. Поручик Корсаков среди сотен обращённых на них глаз разглядел смазливую девицу в синем платке, переложил ружьё в левую руку и поманил её к себе чёрной перчаткой. Стукнув в бок своего товарища по полку подпоручика Миллера, он усмехнулся:

– Смотри, Аркаша, какая барышня щекастая!

– Молодая необъезженная ещё кобылка, – рассмеялся подпоручик.

Девка тем временем, вырвалась из удерживающей её за ворот мамаши, и кинулась к манившему её Корсакову. Подбежав, она как голодная кошка бросилась ему на шею, да так, что один валенок слетел с её ног. Гвардейцы расхохотались, наблюдая за ошеломлённым поручиком, чуть не свалившимся с безумной девкой на снег.

– Какая прыткая забава! – засмеялся подпоручик Миллер и шлёпнул по заднице атаковавшую его друга девку.

Девица во весь рот улыбалась, обнажая белоснежные как утренний снег зубы, после чего прильнула губами к усатому рту поручика Корсакова. Гвардейды дружно загудели, а розовощёкая маменька поспешила к солдатам, чтобы оттащить дочь назад к толпе, наблюдающей со стороны начавшееся восстание против восшествия Николая на престол Российской Империи.

Вскоре шальную парочку оттащили от гвардейцев, и на площадь в сопровождении нескольких кирасиров прискакал генерал Милорадович.

– Не того мы ожидали здесь увидеть, – злобно произнёс Пётр, расхаживающий в чёрном пальто и шляпе среди хмельных гвардейцев московского полка.

– Дядь, а дядь, а кто это такой важный с орденами на груди? – спросил задорный мальчишка у своего отца, указывая на решительного генерала.

– Ну что, солдаты, которых я вижу перед собой, что в изменники записали меня и моего государя Николая Павловича! Вы называете себя русскими? – начал громогласно и немного помпезно свою речь Милорадович.

– Да ты что, Ермолка, это же наш губернатор Михаил Андреевич! – ответил седовласый владелец бакалейной лавки и подтянул верёвку на поясе своего десятилетнего сына.

– А кто из вас, солдаты, воевал со мною под Кульмом, Лютценом, Бауценом, Фер-Шампенуазом, Бриеном и Лейпцигом? – продолжал выразительно отчеканивать свои слова Милорадович. – Что же вы молчите, солдаты, словно недобитые французы в Париже? Вы хоть слышали об этих великих сражениях русского воинства?

Он обвёл гвардейцев тяжелым и значительным взглядом бывалого вояки, высоко поднявшись в седле своего коня.