Вольные

– Не слушайте языка лукавого, не оскверняйте души грехами смертными! Избавьте сердца от голоса дьявола, подстрекающего вас к неповиновению! Исполняйте закон царский по святому писанию: возлюбите ближнего своего!

Но гвардейцы уже были невменяемы, чтобы услышать обращённые к ним слова священников.

– Вы посмотрите на этих презренных, дающих клятвы по нескольку раз на дню!

– Сколько стоит слово поповское? – закричал поручик Корсаков, намекая на то, что присягу церкви Николаю купили, словно серебряный крест на базаре.

– Вчера ещё Константину клятвы давали, а сегодня уже Николаю служите, церковные прихлебатели?

– Многие обольстители вошли в мир, не исповедующие Иисуса Христа, пришедшего во плоти, – не обращая внимания на ругательства гвардейцев в свой адрес, взял слово протоирей Иоанн. – Куда ведут вас начальники ваши и лжепророки, устлавшие словами сладкими мятежный и беспокойный путь ваш? Не ведают они и сами того, и вас обманом завлекают в ловушку к дьяволу. Единая церковь наша, святая, православная, одна есть спасение души грешной каждого христианина. А всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога – сказано в писании. Так усмирите нрав ваш и вернитесь в лоно церкви и царя истинного, признанного церковью, Николая Павловича, брата покойного императора Александра Павловича.

– Константин – наследник престола! Незаконная власть вас суда прислала, облачённых в золотые одежды и мантии!

– Сами души продали, отступники, так и нас пришли подговаривать!

– Убирайтесь прочь, слуги дьявола!

– И знамёна ваши, залитые крепостными слезами, уносите с собою, безбожники! – крикнул подпоручик Миллер и замахнувшись саблей срубил религиозный стяг, который держал в руке протоирей Иоанн.

– Мы за Конституцию! Мы за Константина! – стали кричать восставшие, прогоняя служителей церкви с площади.

– Дядь, а кто это Конституция? – спросил мальчишка у своего отца, держащего его за ворот тулупа.

– Конституция – это жена Константина, государя нашего, – многозначительно ответил бакалейщик.

В это же время, раскидав заслоны Семёновского полка, вставшего на сторону правительственных войск, на Сенатскую площадь прорвался гвардейский экипаж и Гренадёрский полк. Московские гвардейцы начали ликовать и обниматься с примкнувшими к ним товарищами. Народ на площади, растерявшийся в гуще быстро меняющихся событий, поддался всеобщему ликованию: мужики начали подбрасывать вверх шапки, а бабы умилительно плакать, утирая слёзы колючими варежками.

Тогда же на площадь торжественно въехал давший присягу Николай Павлович, новый император Российской Империи, которого отказывались признавать московский и гренадёрский полки.

– Надо стрелять для свалки, пусть народ сметёт его как лавина безудержная! – злобно сказал Пётр и начал стрелять в офицеров, сопровождающих императора.

Тогда же поручик Корсаков взвёл ружьё и прицельным выстрелом в голову снёс с коня одного из свиты Николая, приблизившегося к позициям полка наиболее близко. Труп с пробитой головой повис на лошади, и алая кровь с мелкими кусками черепа начала стекать в утоптанный серый снег. Видевшие это бабы закричали словно ошпаренные и кинулись прочь с площади. Кто-то из солдат подбежал к лошади и хотел взять её за узды, чтобы снять покойника, однако животное от страха метнулось прямо в толпу ротозеев. Народ в ужасе наблюдал за болтающимся в седле мертвецом, из головы которого ручьями лилась кровь. Паника распространилась мгновенно, и люди с криками побежали прямо на Николая. Тут же сообразив, что бегущая толпа просто сметёт его, он встал на стремена и властно, что было мочи закричал:

– Шапки долой!

Это подействовало на мужиков и баб словно ушат холодной воды. Они остановились перед своим государем и начали пятиться назад. К этому времени на Сенатскую подкатили пушки для усмирения восставших. Люди завидев дула орудий, устремлённых на них, развернулись и побежали в противоположную сторону, пытаясь укрыться за спинами гвардейцев.

– Они не посмеют стрелять! – сказал Пётр, предчувствуя что-то неладное.

– Что же это такое, маменька, сейчас палить будут! – испуганно и тяжело дыша, кричала румяная девка в синем платке, убегая следом за розовощёкой бабой.

– Прячься дура! Быстрее! – задыхаясь больше от страха чем от усталости, отвечала ей баба, пытаясь понять куда бегут люди.

К императору подъехал генерал-майор конногвардейского полка и отрапортовал:

– Орудия готовы, государь-император! Отдайте приказ!

– Первый залп по черни! – сухо ответил Николай, до сих пор рассчитывающий на сложение оружия восставшими мятежными полками.

Пушки взвели выше цели, зарядили снаряды с картечью и подожгли фитили. Раздался первый залп: чугунные и свинцовые пули разлетелись в сторону гвардейцев, прошивая одёжку солдат навылет. Основная часть снарядов попала в народ, без толку сбившийся в кучу за гвардейцами. Сразу же несколько выстрелов разорвали румяную девицу в синем платке, её окровавленное тело подхватила розовощёкая баба, в беспамятстве заливаясь слезами: