Вольные

Но никто не жаловался, всех всё устраивало. Большинство не видело связи между ростом венерических заболеваний и мелких уголовных преступлений среди своих детей и тем, что происходило за окнами их домов. А тот, кто видел ничего не мог сделать. Одна женщина организовала инициативную группу, собрала подписи большого числа родителей и написала жалобу в администрацию города на отдельных личностей, заведующих делами в их районе. В итоге жалоба потерялась в кабинетах чиновников, а женщине просто спалили автомобиль. И район снова зажил своей жизнью.

Однако в этот раз всё было совсем по-другому. Обидели одного из цыганских баронов, кто устанавливал порядки и творил свои тёмные делишки с наркотиками и девочками. Михалыч знал, куда ехал и ему рассказали про совершенные зверские убийства, однако одно дело услышать и совсем другое дело увидеть услышанное.

Коттедж был оцеплен по всему периметру, три машины с включенными сиренами стояли возле ворот дома, еще два уазика были припаркованы рядом. ОМОН не пропускал людей, выслушивая эмоциональные возмущения и негодования в свой адрес. Михалыч зашёл в дом, проследовав мимо двух отравленных дворовых собак. Внутри было полно оперативников и следователей. Каждый занимался своими делами, собирая вещественные доказательства и документируя обстановку. Как он и ожидал, Вениамин Рудольфович или, как его называли в конторе Веня, был уже на месте.

– Здорово, – сухо приветствовал его Михалыч.

Веня неохотно протянул ему руку, и Михалыч заметил, что она дрожала:

– Приветствую УБОП, а вы какими судьбами здесь оказались?

– Да вот решили помочь полиции в чудовищном преступлении.

– Вы сначала свои дела разгребите, а потом уже нам помогайте, – отмахнулся Вениамин Рудольфович. – Обычное убийство для этих мест, ничего чудовищного. Не понимаю зачем вас прислало начальство? Уверен, мы быстро найдём виновных, и к вам они не имеют никакого отношения.

– Обычное убийство? – с осуждением и сарказмом переспросил Михалыч. – Расчленение целой семьи ты называешь обычным убийством?

– Михалыч… – Веня извиняюще развёл в стороны руки, – не цепляйся к словам.

Он уже понял, что прокуратура в курсе того, что здесь произошло. И это действительно нельзя было назвать обычным убийством, даже для этих мест. Вырезали семью цыганского барона, включая его жену, сестру, её мужа и маленькую девочку восьми лет. Взрослых пытали, прежде чем задушить. Самому барону пустили 3 пули в голову, а его маленькую девочку накормили наркотиками и после того, как она отравилась, расчленили, отделив голову, руки и ноги от тела. Каждую из конечностей девочки положили в руки взрослых, сидящих связанными в самой большой комнате коттеджа вокруг стола. Окровавленная голова девочки лежала перед трупами на золотом подносе. Вокруг подноса стояли четыре стакана, наполненные кровью ребёнка.

Когда Михалыч увидел картину происшествия собственными глазами, то даже ему, видавшему виды тёртому калачу, сделалось не по себе: в животе похолодело, ноги дрогнули и в глазах появился туман. Его сознание отказывалось принимать данную реальность как свершившийся факт. Вениамин Рудольфович поддержал его за руку и отвёл в другую комнату.

– Ты пойми, Михалыч, выглядит всё жестоко, я это понимаю, но здесь такие правила. Они же цыгане. У них другие законы. Они долго не разговаривают, сразу хватаются за ножи. Тем более под действием наркотиков. А я уверен, что тут дело в этом. Перенюхали грязи и возомнили себя палачами радикального ислама или латинских наркокартелей.

– Ты что, дурной что ли, Веня? – накинулся на него Михалыч. – Какие наркокартели, ты может быть сам перенюхал местной отравы, что несёшь этот бред? Мы по-твоему где живём: в государстве или на съёмочной площадке фильма «Пила»? Ты понимаешь, что здесь произошло? Когда об этом узнают сверху, нам с тобой жизнь до этого преступления покажется раем, потому что теперь она превратиться в ад!

– Да брось ты нести чепуху, рядовое убийство…

– Рядовое?!! – заорал Михалыч, – у тебя совсем башня поехала! Это больше похоже на средневековый сатанинский ритуал с жертвоприношением в виде ребёнка!

– Какое жертвоприношение! Успокойся, Михалыч! Я знаю этот район, у них тут время от времени случаются такие жертвоприношения. Они же цыгане!

– Какая разница, Веня, цыгане они или не цыгане? Уголовный кодекс не знаком с этим словом. Но зато он очень хорошо знаком с такими словами как расчленение, несовершеннолетняя девочка и убийство с особой жестокостью! Если это выйдет наружу, то наши СМИ раструбят о том, что улицы города превратились в Могадишо Сомали или Каракас Венесуэлы. А знаешь по чьей вине? По твоей!

– Ты говори, да не заговаривайся! Тоже мне нашёлся, современный Бэтмен на улицах Готэма! Сначала поройся в своём грязном белье и своих таких же незакрытых делах, а потом обвиняй меня в этом беспределе.

– А я потому здесь и нахожусь, Веня, что мои дела привели меня в это чёртово логово, где казнят целую семью в своём собственном доме, а на десерт подают отрезанную голову ребёнка!