Вольный Дон

Опытные казаки предприняли еще одну попытку свалить пленников и под одобрительные выкрики товарищей бросились вперед, И снова ляхи устояли, встретили наших бойцов короткими прямыми ударами, сильно напоминающие боксерский стиль, и они, матерясь, отскочили обратно.

– Да, что с ними чикаться! – Выкрикнул один из охранников, рядом со мной. – Сейчас я их уроню!

Казак потянул из-за пояса пистоль, но я положил ему на плечо руку и громко, чтобы все слышали, скомандовал:

– Прекратить! – На мгновение, всякое движение на площадке остановилось, люди посмотрели на меня, и я спросил: – В чем дело?

Ко мне подошел командир охранной сотни, который разъяснил ситуацию:

– Два последних ляха остались. В пустом бараке спрятались и думали, что их не заметят. Мои хлопцы решили их подогнать, на площадку вывели, а здесь они в драку кинулись.

– Эй, вы! – окликнул я пленников, и поманил рукой. – Сюда идите!

– Пошел ты! – Откликнулся шляхтич и, угрожающе выставив перед собой кулаки со сбитыми костяшками, добавил: – Попробуй, возьми нас, схизматик! Или прикажи своим людям стрелять!

Что-то накатило на меня, какая-то веселая злость, и я решил размяться. Скинул кафтан и выступил в круг.

– Всем назад! Сам этих двоих сделаю!

– Может быть, не надо? – Позади раздался голос сотника.

– Ничего, давно уже не разминался.

Меня подбодрили голоса казаков и односумов:

– Давай, Никифор!

– Покажи хлопцам, как биться треба!

– Круши ляхов, атаман!

Сами ляхи напряглись, и на губах шляхтича заиграла веселая улыбка. Он был уверен, что победит, точно так же, как и я. Быстрый скользящий шаг вперед и дистанция сокращается. Я имитирую удар в голову пана кулаком, и пока он ставит блок, жестко бью его в живот ногой. Противник сгибается, а носок моего сапога немедленно цепляет его челюсть и подкидывает ее вверх.

Первый взбунтовавшийся поляк готов. Он теряет сознание и утыкается лицом в грязь площадки. Однако все еще не повержен второй противник, здоровяк, который двумя руками рвет на себе рубаху и орет словно дикий зверь что-то неразборчивое, как мне кажется, с примесью немецких слов. Я спокойно стоял на месте и рассматривал этого богатыря, который представлял из себя сплошную груду мышц, настолько прокачанную, что создавалось впечатление, будто он профессионально занимался культуризмом. Бицепсы, трицепсы, дельтовидные, пресс квадратиками, все на месте и развито идеально – прямо Арнольд Шварцнегер в молодости.

– А-а-а!

Громила издал дикий крик, выкатил глаза и бросился на меня. Двигался он чрезвычайно быстро, но я был быстрее и отступил немного в сторону. А когда «белокурый Зигфрид», по инерции промчался мимо, подпрыгнул и боковым ударом, опять же с ноги, засветил ему в висок.

– Бум-м-м!

Тело второго пленного рухнуло рядом с первым и, повернувшись к казакам, я развел руками и произнес:

– Вот и все. Победа!

– Ура-а-а!

– Молодца, атаман!

Что-что, а казаки, как и любое военизированное общество с давними традициями, хоть викингов вспомнить, хоть римлян времен становления республики, хоть европейское рыцарское сословие, уважают красивую победу. Особенно, если ее одержал свой боец. Ну а мне, раз уж пришлось подраться, необходимо поддерживать репутацию крутого бойца и рукопашная схватка при многочисленных свидетелях этому весьма поспособствует. Пройдет день, другой, и все Войско будет знать, как два заезжих богатыря сошлись в рукопашной схватке с пятью, шестью, десятью казаками, и те их одолеть не могли, а Никифор Булавин вышел и вмиг обоих уработал. Эх, не жизнь, а сплошная продуманная пиар-акция получается.

Я направился к бараку, где остались мои вещи. Дело к вечеру. Сейчас своих работяг на Булавинск отправлю, и если потороплюсь, к полуночи вполне смогу оказаться в Черкасске. А завтра весь день можно проваляться с супругой в постели.

– Никифор, – остановил меня сотник.

– Что?

– С этими ляхами, которых ты свалил, что делать?

– Они скоро оклемаются, травм у них нет. Прикажи переселенцам выкопать зиндан и киньте их туда. Вернусь, пообщаюсь с ними, интересные люди.

31

Войско Донское. Богатый Ключ. 03.10.1711.

Два бывших воина Посполитого Рушения, шляхтич Тадеуш Ковальский и наемный жолнер Густав Кранц, уже четвертый день сидели в глубокой земляной яме. И настроение обоих пленников, которые почти одновременно попали в плен под Дубно, было, конечно же, препаршивое. Хотя кормили заключенных вполне прилично, два раза в день, воды было вдоволь, а казаки охранной сотни над ними не издевались и не пытались как-то унизить.

Кажется, все сложилось вполне прилично. Задуманный пленниками побег не удался. Однако они живы, почти здоровы, и их не пытаются убить. Кто другой, на месте Ковальского и Кранца, радовался бы этому обстоятельству и строил планы на будущее. Но Тадеуш и Густав были сильно задеты тем обстоятельством, что их, профессиональных воинов и псов войны, походя, вырубил какой-то восемнадцатилетний юнец. И большую часть свободного времени, а его было много, они посвящали обсуждению рукопашной схватки, после которой оба оказались в бессознательном состоянии.

– Как же мы так влипли?