Волоколамский рубеж

Силы Вермахта, и особенно людские, давно на исходе, солдаты больше не в состоянии штурмовать русские оборонительные линии, глубокие и прекрасно оборудованные. Состав пехотных дивизий сократился до двух-трёх тысяч человек, в полках же осталось по триста-четыреста воинов, а в ротах – всего по тридцать-сорок. Лейтенанты командуют батальонами, обер-лейтенанты – полками, а что дальше?

Конечно, его долг, как главнокомандующего группой армий, как военачальника, сделать всё возможное (и даже невозможное), чтобы выполнить директиву ОКХ, и он, разумеется, предпримет все необходимые усилия. Но есть же определенный предел! Даже техника подчас устаёт. Что же тогда говорить о людях!

Так что ему было крайне важно лично посмотреть в глаза солдатам. Если повезёт – он их увидит и тогда всё чётко поймёт. И примет правильное решение. Ну заодно и на Москву полюбуется. А то почти все его генералы её уже видели, а он ещё нет.

* * *

Наблюдательный артиллерийский пункт 7-го панцерного полка был расположен очень удачно – на пологом холме, между двумя толстыми тополями. Армейская стереотруба (метко прозванная в войсках «кроличьи уши») давала десятикратное увеличение и значительно приближала картинку – цейсовская же оптика! Противоположный берег реки и широкое поле за ней были отлично видны: смотри – не хочу!

Позиция хорошо замаскирована – закрыта сверху частой верёвочной сеткой с вшитыми кусками белой ткани и припорошена снегом. Заметить её было очень трудно – если, конечно, не подойти совсем близко. К пункту от крайних деревенских изб шёл узкий извилистый ход, тоже закрытый сверху маскировочной сетью. Идти по нему приходилось, согнувшись почти пополам. И ни в коем случае нельзя было задевать сеть – нарушишь всю маскировку! Зато на самом пункте можно было встать нормально, глубина позволяла. И спокойно следить за противником.

Наблюдение вели ефрейтор Клаус Шунке и рядовой Ганс Яссен. Оба из Бремена, до войны жили по соседству и дружили, а потому в армии тоже старались держаться вместе. Клаус Шунке, сын учителя, окончил гимназию и после призыва в армию был направлен в артиллерийскую школу, а Ганс Яссен одолел только девять классов, затем стал помогать отцу в лавке. Но в армии он тоже попал в артиллеристы – назначили подносчиком снарядов. Парень крепкий, сильный, ему это раз плюнуть. Уже в России Клаус и Ганс случайно встретились (оказались в одном полку) и, разумеется, возобновили дружбу. А вскоре Ганс Яссен перешёл в наблюдатели – с помощью друга, конечно.

Произошло это после того, как противотанковую пушку, в расчёте которой служил Ганс, раздавил прорвавшийся Т-34. Во время боя он неожиданно появился откуда-то сбоку и раскатал их несчастную 37-мм пушку в лепёшку – вместе с обслугой. Ганс уцелел чудом – ходил в это время за снарядами. А когда вернулся и увидел, что русский танк «танцует» на их позиции, то упал на снег и притвориться мёртвым. Его не заметили, Т-34 проскочил мимо, вот так он и спасся. Один из всего расчёта.

После боя его и других артиллеристов, временно оставшихся без дела (почти все противотанковые пушки передавили), перевели в пехотинцы – людей остро не хватало. А затем Клаус Шунке взял его к себе в помощники (прежний попал с обморожением в госпиталь). Гансу очень понравилось быть наблюдателем – это гораздо интереснее, чем работа подносчика. Да и уцелеть шансов тоже больше.

Во время дежурства Клаус Шунке, как старший, обычно смотрел в стереотрубу, а Ганс передавал по телефону в штаб данные, сообщал координаты целей. Иногда он тоже смотрел на русских – интересно! И потихоньку учился новой специальности.

Чтобы скоротать время, Клаус и Ганс болтали о том о сём, особенно когда получали письма из дома. Клаусу писали много и часто – и папа с мамой, и сёстры, и школьные товарищи, а вот Ганс получал весточки от родных довольно редко: отец писать не любил, а мать была из деревенских, грамоту плохо знала. Клаус был в курсе этого и читал другу свои письма. А потом они говорили: о родном Бремене, об общих друзьях и знакомых… И о девушках, конечно же.

Наблюдение за русскими вскоре стало для Ганса делом привычным и даже рутинным. Но были и трудности: лютый мороз быстро пробирал до костей (зуб на зуб не попадал!), ступни леденели уже через полчаса, пальцы ног и рук почти не чувствовались. И не согреешься никак и ничем – курить строго запрещалось (что понятно – маскировка). Приходилось терпеть, пока не сменят.

Тогда бегом назад, в тёплую деревенскую избу, чтобы погреться у печи, выпить кружку кипятка с одним кусочком сахара (больше не давали) и спокойно посидеть, покурить. А затем – снова на холод, следить за русскими. Те, кстати, в последнее время вели себя довольно активно: сновали туда-сюда по окопам, что-то постоянно рыли, строили, делали новые блиндажи, копали землянки, оборудовали пулемётные точки. В общем, готовились к серьёзному сражению.