Волшебная гондола

Он погрузился в свой горячечный бред и принялся бормотать себе под нос бессмысленные проклятья, перемежая их припадками кашля. Я дрожащими руками оборачивала компрессы вокруг его ног и в конце концов уселась рядом. У меня заболели глаза, потому что я напряженно наблюдала за ним, сосредоточенная на том, чтобы не пропустить ни малейшего изменения в его состоянии. Когда он становился немного спокойнее, я давала ему травяной настой, который принесла Мариетта, и протирала ему лицо и шею, потому что он постоянно потел.

Я брала его за руку и говорила что-то утешительное, если в его голосе звучал испуг, и убеждала его не волноваться, если случались приступы гнева. Он постоянно кашлял, пока не начинал задыхаться, и я была готова в панике вскочить, чтобы громко позвать на помощь.

Тем временем прозвучали вторые ночные колокола, так же тихо, как и первые, но мне они показались чуть ли не погребальным звоном.

Я невольно сложила руки, закрыла глаза и начала молиться.

– Боже, пусть он поправится. Не для того, чтобы он вернул меня домой, вовсе нет. Просто потому, что он так молод. И потому, что он должен спасти Венецию. И потому, что будет подло, если Альвис победит. И потому… потому что я в него влюбилась.

– Это правда?

Я открыла глаза. Себастьяно перестал метаться в постели и бормотать себе под нос. Он ясным взглядом смотрел прямо на меня.

– Ах, – пролепетала я. – Ну да. То, что я тут только что сказала… Я просто перенервничала…

– Правда?

– Не знаю, – я с трудом сглотнула, затем сделала глубокий вдох. – Нет. Дело не в том, что я перенервничала. Точнее, именно в этом. Я хочу сказать, что я прямо изнервничалась вся…

Он слабо улыбнулся правым уголком рта.

– Хорошо, – сказал он.

– Что хорошо? – спросила я, недоверчиво изучая его лицо. Наверняка мое признание в любви показалось ему смешным.

– Что мы об этом поговорили.

– Ты…

Он схватил меня за руку и сжал ее.

– Я шучу. Хорошо, что ты это сказала. Теперь мне больше не нужно ломать голову над тем, ответишь ли ты на мои чувства.

– О, – бесцветно сказала я, не зная, что и думать. Я была вне себя от счастья – и одновременно охвачена страхом за него, так, что у меня перехватило дыхание.

– Подходящий момент, чтобы поцеловаться, – хрипло сказал он. – Но я боюсь, что при моем кашле вряд ли из этого выйдет что-то путное.

Словно в доказательство с ним случился еще один приступ.

Я не знала, что говорить. Возможно, у него воспаление легких – а от этого он может умереть! Меня мутило от страха.

Вскоре после этого Себастьяно снова заснул, хотя это был беспокойный сон. Компрессы немного уменьшили жар, он больше не бредил и не метался в постели. Но ему не хватало воздуха, и он постоянно кашлял.

В эту ночь я не осмелилась лечь спать снова. Сна не было ни в одном глазу, я сидела на полу рядом с кроватью и ждала, пока не наступит серый рассвет. Снаружи уже стало светло, когда снизу донесся шум. Сначала я подумала, что уже вернулась Мариетта, но затем раздался голос монны Фаустины, который было ни с чем не спутать. Она расточала проклятья. Они звучали совершенно беспомощно, так что я заставила свое измученное тело принять вертикальное положение и принялась карабкаться вниз по лестнице. Болтая ногами, монна Фаустина сидела на краю кровати и ругалась себе под нос. Волосы у нее стояли дыбом, как спутанная серая шерсть, торча во все стороны, а ночная рубашка была покрыта пятнами. В комнате воняло, будто ее вырвало.

– Мне плохо, – пояснила она, хотя это и так было ясно. – Должно быть, это был яд.

Я ужаснулась.

– О чем вы говорите?

– О травяном напитке, который вы принесли.

– Он же был для моего супруга!

Она уставилась на меня.

– Значит, вы хотели его отравить!

– Какая чушь! Это было лекарство! Я же вам сказала!

– Поэтому я его и взяла. Только стаканчик выпила.

Она показала мне сколько, расставив большой и указательный пальцы.

– Но вы же не были больны!

– Как раз таки была. Я постоянно пускаю ветры, и у меня понос. Поэтому я решила, что лекарство может мне помочь.

Мне снова вспомнилось, как вчера она с громкими сопутствующими звуками заперлась в туалете. Видимо, насчет газов и поноса она сказала правду. Только вот принятую дозу она сильно приуменьшила: от питья вообще ничего не осталось.

– Я только немного отпила, и тут меня бросило в пот, и я ощутила ужасную слабость. Руки и ноги больше не слушались меня, и я нечаянно пролила остаток отвара.

Она требовательно посмотрела на меня.

– Радуйтесь, потому что если бы ваш супруг это выпил, он был бы уже мертв.

Ледяной холод пробежал по моей спине, потому что я представила, что она говорит правду. Кларисса… Нет, это невозможно! Она никогда бы на такое не пошла!

«Джанкарло уже у нее на совести», – строго сказал мой внутренний голос.

Но я не хотела его слушать. Это было просто слишком ужасно – представить, что она осмелится на убийство. Она не такая!

«И все-таки?» – безжалостно спросил голос. Я внезапно вспомнила, что она мне сказала.