Волшебная гондола

«Пусть он выпьет все за один раз. Если добавить сахар или мед, получится очень приятно на вкус».

Он?! Откуда она могла знать, что речь идет о «нем». Я сказала Якопо, что моя соседка по комнате заболела, и Кларисса тогда была рядом. Конечно, я собиралась рассказать ей это все в сарае, где Якопо не смог бы нас слышать, но до этого так и не дошло именно из-за того, что она вела себя враждебно.

«Она вела себя враждебно, потому что уже тогда планировала убить Себастьяно!» – сказал голос.

– Но откуда Кларисса узнала, что болен именно он? – возразила я самой себе.

«Ей сказал Альвис».

– Вы так и собираетесь вечно стоять тут и считать ворон, вместо того, чтобы помочь смертельно больной старой женщине? – прорычала монна Фаустина, вернувшись к своим обычным манерам, несмотря на телесную слабость.

Я помогла ей, потому что чувствовала себя виноватой, хотя никак не могла помешать ей выпить отвар. В то же время я была благодарна ей за то, что она его выпила, потому что в результате она спасла Себастьяно. Небольшого стаканчика ей хватило, чтобы она отключилась на половину суток. Еще пара глотков – и она могла бы никогда не проснуться.

Я не осмеливалась и подумать о том, что случилось бы, если бы отвар выпил Себастьяно. Меня снова пробрал ледяной холод.

Я помогла монне Фаустине дойти до туалета, отнесла ей таз с водой для мытья и вытерла с пола ее рвоту. Затем я принесла из ее сундука с одеждой чистую рубашку и помогла ей причесать безнадежно растрепанные волосы. После этого я наконец смогла снова пойти наверх, чтобы посмотреть, как там Себастьяно.

Он проснулся, но не вполне пришел в себя. Температура у него возрастала с космической скоростью, и ему срочно нужны были новые компрессы. Но и они, как я заметила, больше ему не помогали, потому что хрипы в его легких стали хуже. Казалось, будто ему приходится дышать сквозь воду. Затем с ним случился приступ кашля, который сотрясал его так сильно, что он потерял сознание. Только его затрудненное дыхание давало понять, что он еще жив.

Я в растерянности посмотрела на него. Он при смерти, это ясно и без врача. Я не могла ничего изменить, поэтому начала плакать, пусть я и должна была быть сильной. Больше не было никого, ради кого мне стоило оставаться сильной.

Как раз когда я начала всхлипами выражать свою тоску и страх, кто-то заколотил в дверь. Я во весь опор слетела вниз по лестнице и так резко дернула за дверную ручку, что сорвала ноготь. Затем я еще раз громко всхлипнула – но на этот раз от облегчения.

За дверью стояли Барт и Хосе.

* * *

– Мы пришли так скоро, как смогли, – запыхавшись, сказал Барт.

– Где он? – спросил Хосе, протискиваясь в дом мимо меня.

– Наверху. – К моему беспокойству примешивалась ярость. – А насчет «скорости» вам бы лучше помолчать. Вы же знаете, что он ранен! Почему вы не могли прийти раньше?

– Иногда обстоятельства встают на пути, – сказал Хосе в той же лаконично-таинственной манере, которой Себастьяно уже не раз выводил меня из себя. Но теперь я не позволю ему так просто от меня отделаться. Я открыла рот, чтобы отчитать старика – разве не могли те дела, которые были у него в будущем или в еще каком-нибудь времени, подождать хотя бы день – но не смогла издать ни звука.

Причиной этого был барьер, потому что монна Фаустина тут же высунулась из своей спальни.

– Кто это пришел?

– Никто, – заверила я.

– Но я слышала два незнакомых мужских голоса!

– Это отец моего супруга и его брат, – соврала я.

Хосе мимолетно улыбнулся и прищурил свой здоровый глаз, прежде чем ловко, как обезьяна, взобраться по ступенькам. За ним последовал Барт, который выглядел сверх меры обеспокоенным.

– Зачем сюда явились эти мужчины? – брюзгливо крикнула монна Фаустина.

– Забрать моего бедного супруга и отнести в госпиталь, – ответила я, уже поднимаясь наверх.

Под крышей для нас всех едва хватало места. Призрачный серый свет наполнял маленькую тесную каморку, в которой удушающе пахло потом и болезнью.

– Нужно спешить, – сказал Хосе, быстро осмотрев Себастьяно.

Я бы предпочла и дальше осыпать его упреками. За то, что он пришел так поздно. За то, что он так таинственно появлялся и исчезал, когда считал нужным. И не в последнюю очередь за то, что он внушил мне такой страх, когда я была маленькой девочкой. Теперь я вспомнила, что больше никогда не хотела играть со своим набором фигурок пиратов. Я попросила, чтобы их разобрали, а когда моя мама отказалась заниматься такими глупостями, я без колебаний спустила фигурки в туалет. Странно, что я об этом забыла!

С колотящимся сердцем я наблюдала, как Барт наклонился над Себастьяно, осторожно поднял его и перекинул через плечо, словно мешок с мукой. Он действовал очень бережно и осмотрительно, и я поняла, что вряд ли нашелся бы лучший способ спустить человека в бессознательном состоянии по лестнице. Но увидев, как голова и руки Себастьяно бессильно болтаются за спиной у Барта, я тут же снова разразилась слезами.

– Мне нужно в уборную, – пробрюзжала монна Фаустина.