"Волшебная невидимая нить..." (СИ)

Погружаясь в поцелуй, как в озеро, они теряли связь с окружающим миром. Мутный и блеклый он медленно переставал быть. Установилась фантастическая тишина, в которой не было земных звуков, кроме тех, которыми отзывались их тела на прикосновения друг друга. Он сильно до боли сжимал её плечи, как-будто боялся, что она выскользнет и растворится в воздухе, она упиралась ладонями в его грудь, словно всеми силами пыталась противостоять их сближению. Их соединяли только губы — обнажённые участки, объединившие в себе все чувства, все эмоции и ощущения, какие только можно придумать. Словно два сосуда они были переполнены этой гремучей смесью, готовой взорваться при малой искре. Испуг или бегство, или ещё большая страсть, или ненависть — хотя бы на унцию больше чего-нибудь и сила, которая одновременно и притягивала и отталкивала их сейчас, разорвала бы их так, что и следа не осталось. Как оголённый провод, живой нерв, они принимали электричество из окружающего мира и делились им друг с другом, едва слабость сменяла невыносимое напряжение, сцеплявшее двоих в едином порыве.

Вдруг что-то неуловимо изменилось — Эрик словно проснулся, и ужас прошил его от макушки до пяток, когда в единый миг он осознал случившееся. Он шарахнулся в сторону, и лицо Кристины ожгла слабая, но довольно чувствительная пощёчина. Она вскрикнула не столько от боли, сколько от неожиданности, схватилась за щёку и, отшатнувшись, села на землю.

— Какая муха вас укусила? — грубо крикнула она.

Но кричать было не на кого. Молниеносно подхватив с земли маску, Эрик прыгнул за дерево, как заяц в кусты. Прижался затылком и спиной к стволу, пытаясь успокоить выскакивающее из груди сердце, затаился, как охотник, поджидающий пугливую дичь. Кристина поднялась с земли, постояла немного, да и пошла вокруг дерева на поиски…

Маска была на месте, капюшон накинут на голову, он снова завернулся в свою личину, как земля в ночь. Что творилось в его душе — смятение или ужас переполняли его, или он чувствовал неизмеримое счастье — понять было совершенно невозможно. Совсем недавно этот человек добивался её с яростью и невиданным упорством, готовый на многие безумства, а теперь — стоял молчаливый, прямой и неподвижный, как каменное изваяние.

Кристина, наверно, отвернулась бы и пошла, заплакав, куда глаза глядят, придавленная осознанием своего недавнего сумасбродства, если бы, приглядевшись, совершенно случайно не увидела, как едва заметно дрожат его плечи. Даже не увидела, а угадала. Тогда она подошла и встала рядом. Так они и стояли. А время всё капало минутами, становилось всё темнее. В небесных полях зажигались звёзды, но земле не суждено было их увидеть — сегодня небо было скрыто серым пуховым покрывалом.

— То, что у меня нет лица, не означает того, что у меня нет всего остального, — внезапно резко сказал Эрик и снова замолчал.

Кристина кивнула сама себе, пробормотав что-то невразумительное, словно эти слова что-то ей объясняли. Хотя именно они и объясняли тому, кто знал, что значат такие объяснения.

Иногда во время особенно нежных и чувственных поцелуев у Рауля пересыхало горло, и ему срочно нужно было выпить. Кристину это удивляло, поскольку с ней такого не случалось. Несмотря на то, что она, как и большинство оперных хористок, была в центре интересов молодых людей, её сердце оставалась невинным. Нет, она, конечно, знала что-то … в общих чертах. Но ей не приходило в голову, что желание может вызывать и она, и не только поцелуем. Эта наивность и охраняла её до поры до времени. Ведь никто не станет заигрывать с девушкой, которая заигрываний не понимает, а если понимает, то стремится скорее убежать.

Сейчас недавнее приподнятое настроение сменилось смущением и подавленностью. Она гнала от себя мысль о своём порыве, теперь в полной мере осознавая, как выглядел её поступок и что можно было подумать о ней. Она оробела и замёрзла. Зябко кутаясь в плащ, боялась подойти, нарушить установившееся гнетущее молчание, даже просто поднять глаза от земли.

Но Эрик и не думал обвинять её в чем-то, его молчание объяснялось просто — он пытался справиться с собой, как и его соперник в схожих обстоятельствах. Только здесь не было вина, которое, возможно, помогло бы.

Погружённая в тоскливые мысли, Кристина вздрогнула, почувствовав вдруг, как плащ укутывает её с ног до головы — Эрику хотелось вновь прикоснуться к ней, и он нашёл способ. Хотя бы к плечам. Остановившись за спиной, он с робким восхищением рассматривал её профиль. И каким бы ужасным не казался её недавний порыв, Эрик хотел его повторения. Но немного в другой форме.