Волшебник в Бедламе

Дирк сделал беговой прыжок с шестом на своем посохе, направив ноги на всадника, загонявшего в угол Мадлон.

Последний пехотинец взмахнул мечом, подрубив под Дирком его посох. Земля прыгнула вперед и ударила Дирка по спине. Страшная боль зазвенела в нем, он не мог дышать. Между ним и солнцем появилось тело, к нему понеслась, разбухая и заполняя собой мир, дубина. Затем голова взорвалась болью, потом чернота…

ГЛАВА 3

Он дрейфовал сквозь бесконечную черноту. Где-то далеко были звезды, он знал это. То, что он не видел их, не означало, что их нет.

Крошечная точка света… Вот! Он же знал, что у него есть глаза! А точечка росла, набухала, это была голова или лицо, обрамленное белыми плавающими волосами, и у него имелись глаза — огромные, светящиеся голубые глаза, или, во всяком случае, бирюзовые, какое это имеет значение, если остальное лицо слишком расплывчато, чтобы разглядеть его. Это было хорошее лицо, он знал это, он должен был верить…

— Потерял малость почву под ногами, не так ли? — спросило оно голосом медного гонга, только на самом-то деле оно не издавало ни звука…

— Не знаю, — хитро отозвался Дирк. — Насколько здесь глубоко?

— Тебе по ключицы, — ответило лицо. — И уровень поднимается. Ты не думаешь, что тебе следует отступить и просто плыть по течению?

Эти слова почему-то резали слух, хотя здесь было уютно, присутствовало ощущение соблазна и присутствие кого-то, пытающегося заставить его сделать что-то приятное, но что, как он знал, было бы неправильным, чего он не хотел делать…

Дирк покачал своей метафорической головой.

— Нет, я хочу сказать, ты отличный парень и все такое, но… Ну, откуда я знаю, что течение появится само? Я имею в виду, что кто-то же должен заставить течение двинуться.

— Пусть это сделает кто-нибудь другой, — предложило лицо.

Дирк обдумал это предложение. Оно было искушающим… Искушающим! Это резало слух. Нет, если оно искушение, оно должно быть неправильным. Он упрямо покачал головой.

— Нет, спасибо. Я не изменю своего решения.

Лицо каким-то образом пожало плечами.

— Выбор твой. Тебе, однако, следовало бы принять этот вариант, — глаза нахмурились, приглядываясь к нему. — Но я вижу, ты почти вернулся. Ну, помни…

И оно отвернулось.

— Эй, подожди минутку! — Дирк вдруг почувствовал, что в голове у него прояснилось.

Лицо терпеливо обернулось.

— Да?

— Кто ты?

— Волшебник Далекой Башни, — ответило лицо. — Разве тебе никто не сообщал?

Оно отвернулось, съежилось, быстро удаляясь, и пропало.

А Дирк почувствовал себя тонущим, почувствовал, как темнота смыкается над ним. Он боролся с этим, пытаясь подняться, двинуться вверх, преодолеть ее тяжесть, тяжесть своих век, которые приобрели огромный вес. Но от всей его силы — никакого толку, он не мог направить ее, не мог канализировать ее к векам, не мог высвободить ее, он нуждался в клапане — слове, любом слове, — но его язык и губы распухли, отяжелев от тонн инерции, в них он тоже не мог высвободить силу. Он боролся, напрягался, пытаясь раздвинуть губы ровно настолько, чтобы выпустить дыхание, шевельнуть языком-слитком, хоть чуть-чуть.

И он почувствовал, что овладел им, и тот двигается теперь легче, сила хлынула через него.

— Пожалуйста…

И снова почувствовал свое тело, почувствовал под спиной траву, руки и ноги, услышал свист ветра, далекое птичье пение, увидел сквозь закрытые веки красный свет.

Он пошевелил рукой, перекатился к ней, оттолкнулся изо всех сил в своем теле и приподнялся на локте. Он открыл глаза, огляделся, увидел траву, стволы деревьев, листья и парня с волосами, как пакля, широкого и приземистого, разинувшего в шоке рот.

Дирк нахмурился и с трудом заговорил, подымая себя в сидячее положение:

— Эй, малый… что…

Рот ужаснувшегося парня с треском захлопнулся. Он повернулся и сиганул в кусты, ломая подлесок. Пропал.

Дирк уставился ему вслед, ощущая вялость и головокружение. Глаза его прошли по кругу, он увидел лежащее рядом с ним тело, яркую юбку и голую спину с одной волнистой линией засохшей крови поперек нее, плечи, закутанные в черные волосы.

Мадлон! Он тряхнул головой, пытаясь прийти в себя ее, и вдруг вспомнил весь бой.

Голова ее зашевелилась, Мадлон с трудом приподнялась на локтях. Она повернулась, лицо ее было бледно, глаза расширились и смотрели озадаченно и немного испуганно.

Ничего удивительного. Он и сам не чувствовал себя исполненным храбрости.

Она помотала головой, зажмурив глаза, а затем заставила себя сесть и со слабым стоном прижала руку ко лбу.

Ее блузка — или то, что уцелело от нее — осталась лежать на земле. С миг все, что видел Дирк, эти ее полные круглые груди с похожими на полусозревшие вишни сосками и все прочее казалось смутным. Он напрягся, гальванизированный, несмотря на боль в голове, а затем заставил свои глаза посмотреть на ее лицо.

Она нагнула голову вперед, прижав ко лбу кончики пальцев, черные волосы опали, пряча ее тело. Дирк испустил вздох облегчения.

Она, моргая, посмотрела на него, морщась от боли.

— Как… что?..

Дирк заставил летаргию отступить и набросил, словно плащ, рациональность.