Волшебник в одиночестве

Если бы все это со мной не произошло за последнюю неделю, подумала она, сколько всего в этом мире я бы все еще не замечала? Она была заперта в своем горе не меньше, чем Дэррил в самим собой сделанных мирах. Только сильное потрясение ослабило ее печаль, и Дэррил прошел через нечто похожее.

Но он освободился. А что до меня…

Нита в задумчивости повернула за угол, вспоминая о том, как Карл упомянул концепцию, лежащую в основе полей бытия и гласившую «все делается для всех».

Насколько она могла сказать, это значило, что все хорошее, что происходит с человеком, как-то влияет и на других людей, отсюда и до края Вселенной. Как известная поговорка о бабочке в тропическом лесу, которая, просто взмахивая крылышками, влияет на ураган в другом полушарии, если не вызывает его.

Но при втором приближении, принцип «все делается для всех» означал, что Существующие Силы сконструировали мир так, что все, что в нем происходит, каждая победа, каждая жертва, от великих до самых незначительных — все направлено на каждое отдельное живущее существо. Сначала Ните было даже трудно это представить. Но теперь она размышляла, а что если то, через что она прошла, было не только для освобождения Дэррила, но и для того, чтобы помочь ей найти средство справиться со своей болью.

Нита пожала плечами, проходя сквозь ворота на парковку. Было достаточно времени в будущем для того, чтобы углубиться в этот теоретический вопрос. А сейчас ей нужно было закончить кое-какую работу… и некоторые другие дела.

Она спустилась во временный кабинет, где обычно находился мистер Миллман. Он был там, сидел за столом и листал журнал, дожевывая последний кусок рогалика со сливочным сыром.

Он поднял глаза, как только Нита вошла.

— Доброе утро, — произнес он.

Нита села, скинула свой рюкзак на пол, порылась в куртке и вынула карты.

— Прежде чем мы начнем, — сказал мистер Миллман, — одно замечание. Мы расстались на довольно резкой ноте в прошлый раз…

— Правда? — спросила Нита, как будто не понимая, о чем это он, и сдерживаясь, чтобы не улыбнуться.

— Думаю, да, особенно учитывая, что после этого ты пропустила половину уроков.

Нита пожала плечами. Брови Миллмана поползли вверх.

— Я просто хочу, чтобы ты знала, — сказал он, — Какой бы секрет ни стоял за тем, что с тобой происходит, я хочу, чтобы ты понимала, что вообще нет никакой необходимости говорить мне о нем, и у меня нет намерения давить на тебя.

Нита с удивлением посмотрела на него, она вовсе не ожидала этого. К удивлению примешивалось забавное подозрение.

— Это что, какая-то версия реверсивной психологии?

Мистер Миллман шокированно уставился на нее, а затем рассмеялся.

— Что? Это как будто тебе три года и ты будешь делать противоположное тому, что я предлагаю? Ох, брось. Я занимаюсь консультированием, а не вскрываю мозги. Я имел в виду только то, что я здесь для того, чтобы обсуждать твои проблемы, а не копаться в твоем черепе в поисках лакомых кусочков, как в ужастиках о протухшей китайской еде.

Нита хихикнула.

— Ладно, — ответила она. — Я-то думала, что вы скажете что-нибудь о моем гневе.

— Я скажу только одно, — сказал Миллман, — я уверен, что ты сама о нем позаботишься как надо.

Нита вынула карты из пачки и стала перемешивать. Просто удивительно, как легко справляешься с ложной тасовкой, когда твое внимание направлено на карты.

— Назовите карту, — попросила она.

— Пятерка бубен, — сказал он.

Нита кивнула, положила колоду на стол и разделила ее дважды, чтобы получилось три стопки.

— Переверните одну карту, — сказала она.

Миллман дотянулся до стола и снял верхнюю с самой левой стопки. Это оказалась пятерка бубен.

— Неплохо, — сказал Миллман. — Можно попробовать еще раз?

Нита выразительно взглянула на него.

— На вашем месте я бы не стала искушать судьбу, — произнесла она.

Она усмехнулась и села обратно.

— Ты выгладишь гораздо лучше, — отметил он.

— Я и чувствую себя гораздо лучше, — ответила Нита. — Думаю, мне больше нет необходимости сюда ходить.

— Как, в школу? — спросил Миллман, приподнимая брови.

— Не сюда в школу, а сюда сюда, — сказала Нита.

— А, то есть, ты излечилась? — спросил он.

Нита криво улыбнулась.

— Почему нет? — сказала она, и тут же переспросила: — Излечилась от чего?

— Ну, это ты мне должна сказать, — ответил Миллман.

Нита застыла на мгновение.

— Если вы имеете в виду, оправилась ли я от смерти мамы, то это глупо, — произнесла она. — Она всегда будет частью меня. Это будет причинять мне боль еще очень долго. Ее больше нет дома, но ничто не может забрать ее из моей жизни. Справилась ли я с желанием просто сидеть на месте и страдать, и пусть жизнь проходит мимо? Думаю, да.

— Тогда я точно могу сказать, — сказал мистер Миллман, — что моя работа здесь тоже закончена. В той мере, в какой это вообще было моей работой.

Он поднялся и перевернул верхнюю карту из средней стопки. Это был туз пик.

— Ага, — сказал он.

— Что?

— Очень символично.

— В каком смысле?