Волшебник в одиночестве

— Нет, перед волшебниками. — Кит откусил еще кусок тоста. — Один из тех видов… — Он остановился; он не привык называть их имя не на Речи, так как их самоназвание было трудно произнести. — Можешь называть их Шипастые, так как у них много шипов. У них была проблема некоторое время назад: их солнце должно было стать новой[7]. Одна из нас отправилась туда и не дала этому случиться. Не то что бы у них не было своих волшебников. Но волшебница из другого вида была проездом, обнаружила проблему раньше любого из них и исправила ее. — Он покачал головой.

Эта история является примером героической сказки даже среди волшебников, которые, в силу своей работы, более или менее привыкли спасать мир, или миры.

— Это было опасное дело. Та, что спасла их, была одного из тех видов, которых те существа обычно рассматривали как пищу: гуманоид, как и мы. Волшебство было сложным — беспорядок с углеродным циклом внутри звезды не для новичков. Творение волшебства убило ее. И слово было сказано. Теперь у всех Шипастых есть над чем подумать. «Будь милым со своей едой; она может спасти тебе жизнь».

Кит разбирался со вторым куском тоста, пока его мама думала над этим.

— Сколько лет ей было? — спросила его мать внезапно.

Кит надеялся, что до этого не дойдет.

— Если по человеческим меркам, — сказал он, — она была примерно моего возраста.

Пристальный взгляд его матери был прикован к нему, слово подозрение подтвердилось.

— Насколько часто такого рода вещи случаются? — спросила она.

Было так заманчиво солгать… Но никакой соблазн не был более фатальным для волшебника.

— Каждый день, мам, — сказал он. — Нас не достаточно, чтобы выполнять работу. И, наверное, никогда не будет достаточно. Многие из нас умирают от старости, в своих постелях. Но некоторые из нас…

Его мама смотрела на него, и выражение ее лица менялось. Оно становилось менее смущенным, но взгляд, сменивший его, беспокоил Кита больше, по причинам, которые он не мог понять.

— Не знаю, почему меня это удивляет, — сказала она. — Я ведь медсестра. Похоже, будто мы оба в сфере обслуживания. Я лишь продолжаю думать, что этот выбор стоит предлагать, когда ты уже будешь достаточно взрослым, чтобы понимать, что выбираешь.

— Так и было, — сказал Кит. Он отставил тарелку. — Ты рассказывала мне, что решила стать медсестрой, когда тебе было восемь.

Выражение лица его мамы сначала стало шокированным, а затем раздраженным: вид человека, который не ожидал, что его откровение обернется против него.

— Да, но…

— Ты хочешь сказать, что не знала ничего о том, что включает в себя работа медсестры, когда тебе было восемь, — сказал Кит. — И тогда работа медсестры в основном заключалась для тебя в розовом пластиковом наборе с игрушечными стетоскопом и термометром. Но ты приняла решение так или иначе, потому что ты хотела помогать людям. И когда ты стала достаточно взрослой, ты пошла в школу медсестер, и смотри — теперь ты медсестра.

И это не так уж плохо. Верно?

Мама смотрела на него.

— Выбор быть волшебником похож на это, — продолжил Кит. — Я обещаю, что буду держать тебя в курсе, на что это похоже, когда стану старше. Но когда я «подписался» на это, я знал, что это то, чем я хочу заниматься. Я сразу это понял. Конечно, со временем это становится сложнее. Но ведь как и все остальное?

Его мама окинула его долгим взглядом. Затем снова улыбнулась, очень медленно, и только в пол-улыбки: подобное выражение у нее бывало при взгляде на папу, когда она допускала, что он мог быть в чем-то прав, но не хотела признавать это вслух.

— Тебе стоит закончить последний кусок тоста, — сказала она. — И не забудь сполоснуть тарелку.

Она пошла одеваться. Кит улыбнулся почти такой же медленной полуулыбкой, поставил тарелку обратно, доел тост, а затем отправился в школу.

* * *

Во время обеденного перерыва, закончив есть, Кит вышел из школы, чтобы подышать свежим воздухом, и был нереально рад увидеть Ниту, ожидавшую его на автостоянке недалеко от дверей.

Он подошел к ней, и вместе они отошли на некоторое расстояние от стоянки, подальше от толпы детей, которые, казалось, всегда толпились у главного входа, наблюдая, кто входит и выходит, кто и с кем что делает. Эту игру Кит находил одновременно скучной и глупой, но большинство его одноклассников, казалось, проводили большую часть своего времени за этим, так что Кит наслаждался разочарованием от этого каждый раз, когда мог.

— Как дела? — спросил он.

Нита нахмурилась.

— Неплохо, — сказа она, — но происходит что-то странное.

Кит не мог припомнить, чтобы слышал в течение последних нескольки недель из уст Ниты слово «неплохо», и, хотя это сильно обрадовало его, он не позволил себе заранее надеяться.

— Например?

Они остановились возле цепного забора, отделявшего северную часть территории школы от стоянки. С другой стороны забора находилась кипарисовая живая изгородь, достаточно густая, чтобы сквозь нее ничего не было видно, она оптимистично просовывала свои зеленые веточки сквозь забор. Нита лениво взяла одну из них в руку и поигрывала ей, пока рассказывала Киту о своем странном сне.