Волшебники

Гоблин-дворецкий, старый Ша-Бун, присматривавший за домом, храпел в своей комнате. Вставал он только после заката, а спать заваливался, ввиду преклонного возраста, еще до рассвета, потому беспорядок в особняке стал делом обычным: стекла в шкафах с коллекцией диковин потускнели, картины и гобелены запылились, скрипели несмазанные дверные петли. Это раздражало, но не настолько, чтобы смириться с новым лицом в доме и нанять Ша-Буну помощника или выделить время на то, чтобы наводить порядок самому.

Де Бреноль бросил шляпу на вешалку из рогов акуана, поднялся в кабинет и рухнул в кресло. Он был крупным мужчиной атлетического сложения; излишества юности и тяготы путешествий мало отразились на его породистом, с крупными, но правильными чертами, лице, за последние годы приобретшим хронически утомленно-раздраженное выражение.

Усилием воли он заставил себя пересесть к столу и раскрыть папку с незаконченной рукописью: «Символические жертвоприношения и вотивные дары[1]: культурное значение и практические аспекты». Еще час назад он надеялся сегодня поработать до вечера… Пускай не до вечера, но до обеда оставалось время. Только как тут работать, когда знаешь, что придется прерваться, еще толком не начав? Что в любую минуту могут отвлечь?

Де Бреноль, подавив вздох, откинулся в кресле. Приезд друга радовал его, но в то же время и нет: поломанным планам грош была цена — ну что могли решить день или два? — и все же рукопись в папке пылилась немым упреком. Сколько уже раз под разными предлогами он откладывал все на потом? Без счету. Тогда как начатое нужно было закончить. Он хотел закончить; этот труд был ему интересен, важен для него. Или нет?

Интересен и важен. Однако работа шла тяжело, медленно, через «не могу»…

Де Бреноль решительным движением захлопнул папку и встал из-за стола; раз не получалось заняться делом, стоило, хотя бы, прогуляться в этот свободный час.

Стук в дверь застал его на полпути вниз.

Энсар Кронлин, не дождавшись обеденного часа, ввалился в прихожую. Подвижный и шумный, он занимал удивительно много места для такого тщедушного человека; от его линялого плаща пахло морской солью и всем, чем обычно пахнет от тех, кто долго провел вдали от городских удобств.

— Энс!

— Виктор! — Швырнув на тахту портфель, Энсар бросился обниматься. — А где твой старый хрыч? Я нарубил для него хвостов ящера-неупокойника. Ему должно понравиться! И для тебя есть кое-что.

— Ша-Бун еще спит. Но хорошему подарку он всегда рад, — сказал де Бреноль, не приглядываясь к свертку с подергивающимися чешуйчатыми охвостками, который Энсар извлек из портфеля.

— Без сомнения… А это — тебе, — следом Энсар вытащил продолговатый предмет, завернутый в расшитое бисером зеленое полотно.

— Матерь Небесная!

— Она смотрела в другую сторону в ту ночь. — Энсар развернул древнюю бронзовую лампу с отполированными до блеска боками и перешел на шепот. — Я выкупил его у одного контрабандиста: этот дурак не понимал, что за чудо попало к нему в руки…

— Или очень хорошо понимал, — проскрипел пересохшим горлом де Бреноль. Страстное любопытство боролось в нем с осторожностью. — Ты забыл, чем карается незаконное содержание джиннов, Энс?

— Я не обращался к его талантам Исполнителя. Зато мы проговорили с ним тысячу и одну ночь напролет: Даврур малость высокомерен, но готов сотрудничать. — Энсар пожал плечами. Он выглядел разочарованным. — Ты всегда можешь воспользоваться правом анонимности источника и передать его во владение Университета; но этот древний хитрец — просто кладезь бесценный информации. Ни за что не поверю, что ты ни о чем не хочешь его расспросить.

— Хочу, но… — Де Бреноль посмотрел на лампу. В этом «но» было все: и недописанные «Вотивные дары», и две других отложенных работы, и еще полдюжины, так до сих пор и не начатых, и страх потерять репутацию, свободу и голову — в прямом и в переносном смысле.

— Тогда, в чем дело?

— Ни в чем. Так или иначе, спасибо, Энс. Столь щедрый подарок… Спасибо! — Де Бреноль, наконец, овладел собой и принял у Энсара лампу, сумев изобразить благодарную улыбку. — Стесняюсь спросить: почему вдруг?..

— Да просто так. Подумал, вам не повредит друг с другом поболтать. — Энсар захлопнул портфель. Повертел сверток с шевелящимися хвостами в руках и сунул на полку — дожидаться, пока проснется гоблин. — Ну что, пойдем обедать? Я голоден, как стая песчаных волков.

— Неплохая мысль. Но, Энс…

— Но?..

Так и не увидев в его глазах понимания, де Бреноль, вздохнув, подвел друга к зеркалу.

— Идем, мсье песчаный волк — если ты согласен на то, что все встречные мадемуазели будут воротить от тебя напудренные носики.

— М-да. Видок. А багаж весь в гостинице… — растеряно протянул Энсар, пытаясь пригладить всклокоченную рыжеватую бороду. Энсар Кронлин мог в одиночку управиться почти с чем угодно — даже со стаей песчаных волков — но самые простые и приземленные задачи частенько ставили его в тупик.

— У меня найдется подходящая одежда, — разрешил его замешательство де Бреноль. — И даже немного закуски, пока ты не прикончил гостинец старика Ша-Буна.