Волшебники Гора

— Я имел в виду людей из других городов, — сообщил мужчина, — даже с Тироса и Коса.

— Таких сумм Кос не тратит даже на всех своих наемников за год, — заметил я.

— Возможно, — пожал он плечами. — Этого я знать не могу.

— Даже Талена, в золотом ошейнике, не принесла бы столько, — сказал я.

— Но она — женщина, — напомнил старший слуга.

Вообще-то, я полагал, что Талена могла бы уйти за такую сумму, конечно, не в качестве обычной рабыни, а в некой ситуации высокого достоинства, скажем, когда раздетая и закованная в цепи Убара, предлагается на приватном аукционе, возможно агентам Ченбара — Морского Слина, Убара Тироса и Луриуса из Джада, Убара Коса. Как раз в мои намерения входило проследить, чтобы она стала такой, что подобный вариант развития событий стал бы для нее неподходящим. Ну не хотел я оставлять для нее шансов на получение такого «достоинства».

— Тогда назовите свою цену, — предложил другой слуга.

— Он не продается, — ответил я.

— Понятно, — буркнул старший.

— Вам все равно никто не предложит больше, — сказал другой.

— А я на это и не рассчитываю, — пожал я плечами.

— Аппаний бы тоже его не продал, — проворчал старший слуга обращаясь к своему коллеге.

— Но он сделал это, — напомнил я ему, — за бит-тарск.

Сердито хлопнув дверью, слуги Аппания вышли из комнаты. Они покинули нас тем же самым способом, что и их работодатель незадолго до них, через главный вход.

— Как по-твоему, сколько сейчас времени? — спросил я повернувшись к Марку.

— Думаю, шестой ан прошел, — предположил он.

Пятый ан отмечает утро — ровно посередине между гореанской полуночью и полуднем, точно так же, как пятнадцатый ан является серединой вечера между полуднем и полуночью. Гореанские сутки делятся на двадцать анов, по крайней мере, в большинстве крупных городов. Также, в большинстве городов, ан имеет равную длительность. Однако, в некоторых городах, что интересно, длительность ана зависит от времени года. В этих городах так же, как и везде, день делится на десять анов, и ночь — на десять. Но, в связи с тем, что летом дни длиннее, а зимой короче, то и летний ночной ан, короче ночного зимнего. Понятно, что длительность суток в целом, остается той же самой, что и в любом из других городов.

Я окинул взглядом своего свежеприобретенного раба.

— Ты неважно выглядишь, — констатировал я.

— Мне плохо, Господин, — сообщил он.

Ну да, избили его знатно, надо признать.

— Ты думаешь, что то, что произошло здесь этим утром, необъяснимо? — поинтересовался я.

— Господин? — не понял Мило.

— Думаешь, что все это было всего лишь вопросом вероятности и везения? — уточнил я свой вопрос.

— Я не понимаю, Господин, — признался раб.

— Это не случайность, — сообщил я ему. — Ты оказался в моей собственности в результате моего плана.

Мило пораженно уставился на меня.

— Ты был обольщен, — объяснил я, — и таким образом, оказался в ситуации, которая тебя полностью скомпрометировала, и в результате которой оказался в своем теперешнем состоянии, то есть моим рабом.

— Ай-и-и, — простонал он.

— Рабыня, конечно, действовала согласно моим приказам — добавил я и, заметив, что он посмотрел на Лавинию, поинтересовался: — А Ты получил разрешение смотреть на нее?

Мило мгновенно опустил глаза.

— Ты можешь смотреть на нее, — сообщил я ему.

Мужчина снова обратил свой укоризненный взгляд к Лавинии.

— Я могу говорить? — осведомился он.

— Да, — разрешил я.

— Скажи, Ты любишь меня? — спросил Мило у рабыни.

— Она не получила разрешение говорить, — напомнил я ему.

Лавиния бросила на меня полный мольбы взгляд. Ее нижняя губа дрожала. Но я решил, что позволю ей говорить позже.

— Она хорошенькая, не так ли? — поинтересовался я.

— Да, Господин, — не мог не признать он, с изрядной долей страдания в голосе.

— Она — рабыня-соблазнительница, — сообщил я.

Лавиния всхлипнула и затрясла головой. Слезинка скатилась с уголка ее глаза и прокатилась по щеке, оставив блестящую полоску.

— Ты не согласна, Лавиния? — осведомился я.

— Нет, Господин, — заплакала она.

— И не тебе возражать против этого, — бросил я рабу. — Не Ты ли, если я не ошибаюсь, достаточно часто выступал в роли раба-соблазнителя? Так что то, что судьба теперь повернулась к тебе другой стороной, и то, что теперь Ты, если можно так выразиться, оказался тем, кто попал в сети что, лично я считаю торжеством справедливости.

Мило не мог оторвать своих глаз от Лавинии.

— Она действовала согласно вашим распоряжениям? — поинтересовался он.

— Конечно, — усмехнулся я, заставив его застонать. — Согласись, это была отличная шутка! Ты, раб-соблазнитель ответственный за первый ошейник оказавшийся на ее симпатичной тонкой шейке, сам оказался в цепях благодаря ей. Разве не справедливо то, что она, теперь рабыня, стала той, кого я использовал для твоего собственного приобретения?

— Да, Господин, — не стал спорить Мило.

— Несомненно, она считает свой триумф роскошным и забавным, — предположил я.

— Пожалуйста, Господин, можно мне говорить? — взмолилась Лавиния.

— Нет, — отрезал я, и женщина разочарованно зарыдала. — Ты отлично выполнила свою работу, моя смазливая маленькая рабыня-соблазнительница.