Волшебники в бегах: часть третья

— Не ты ли только что сказал, что у нас нет времени на насмешки?

— Извини.

— Проще найти иголку в стоге сена, чем Алистана здесь. Я ни разу его не видела. Никто даже словом не обмолвился о том, что в монастыре вообще есть мальчик. Ты уверен, что не ошибся?

— Уверен, не беспокойся. Мы найдем его.

— Здесь полно закоулков — ты собираешься обшарить их все?

— Если потребуется, я переверну эту обитель вверх дном, — сухо ответил эльф. — Исключительно незаметно, разумеется.

— Ну-ну...

— Рад буду выслушать альтернативные предложения... Нет?.. Я так и думал. Значит, будешь делать то, что я скажу.

Ох, не следовало бы ему это говорить... Линн покачала головой, ожидая очередной вспышки, но колдунья только презрительно хмыкнула, встала и выглянула в окно.

— Погода опять портится. Как некстати.

— К дьяволу погоду.

Тайриэл тоже поднялся, подошел к Лориссе и взял ее руки в свои. Две изящных, стройных, почти одинаковых фигуры застыли в зеркальных позах. Их точеные силуэты на фоне темнеющего неба за окном невольно притягивали взгляд, пожалуй, даже завораживали. Линн отчего-то стало не по себе.

— Лорисса, — с изумившей девушку нежностью в голосе промолвил эльф, — я хочу, чтобы ты знала... Я хочу, чтобы ты раз и навсегда решила для себя, на чьей ты стороне. Или мы отныне действуем только сообща, или ты сейчас уходишь и больше не попадаешься мне на пути. Третьего не дано, так, кажется, говорили ваши древние мудрецы. Больше никаких выходок я не потерплю.

— Что, если я захочу уйти?

— Я не стану тебя удерживать. Но если ты еще раз попробуешь вмешаться в мои планы, я тебя уничтожу, дорогая. И не думай, что память о нашей давней дружбе меня остановит. Решай. Ответ мне нужен немедленно.

Линн внутренне сжалась, страшась, что Лорисса, никому не позволявшая безнаказанно разговаривать с собой в подобном тоне, сейчас влепит ему пощечину, но прелестная головка, увенчанная короной тяжелых блестящих волос, медленно склонилась:

— Я остаюсь. Однако не обольщайся тем, что тебе удалось меня запугать.

— Запугивать тебя я бы стал в последнюю очередь, — бесстрастно возразил Тайриэл. — Только испуганных волшебниц мне в команде не хватало.

Лорисса улыбнулась — тепло, почти сердечно.

— Знаешь, я, наверное, была не права, затеяв поединок с Кеннетом, но он сам меня вызвал.

— Кеннет поступил ничуть не умнее, если тебя это утешит. Оба вы хороши. Ты — своим упрямством, он — своей клятой гордостью. Люди, одно слово! Вечно вы ставите чувства превыше разума.

— Ах, тоже мне воплощенное эльфийское благоразумие, — фыркнула колдунья, вновь обретшая привычный самоуверенный тон. Высвободила руки, завела их Тайриэлу за шею и прильнула к его губам в долгом поцелуе. Когда она отстранилась, эльф, выглядевший так, словно его пыльным мешком по голове огрели, а не целовали, озадаченно вопросил:

— Ло, дорогая, ты заболела или спятила? Не то чтобы мне не понравилось...

— Прости, — уголки резко очерченных губ торжествующе приподнялись, — не удержалась. К тому же это так забавно, когда ты в этом наряде...

— Не знаю, кто из вас больше спятил, — простонала вконец выбитая из колеи Линн, — но я точно рехнусь! Хоть бы от окна отошли, герои-любовники несчастные!..

— Ты ничего в этом не понимаешь, — ласково произнесла колдунья.

— Это точно. Не понимаю. Развлекайтесь как хотите, только меня не впутывайте...

И в этот момент раздался переливчатый звон колоколов.

— Что это? — вскинулся эльф. — Призыв к молитве?

— Всего лишь к вечерней трапезе, — ответила Лорисса. — Лично я проголодалась, не знаю, как вы.

— Я тоже, — пискнула Линн.

— Чума побери, надеюсь, нас не ожидает предобеденная проповедь? — передернулся Тайриэл.

— Даже послеобеденная не ожидает, — заверила колдунья. — И это одна из немногих вещей, которые мне здесь нравятся. Во что бы там эти северяне ни веровали, они держат это при себе и никому не навязывают.

— Прекрасно. Не знаю ничего более скучного и тоскливого, нежели душеспасительные речи. Хотя жития торванугримских святых — чтение довольно занимательное и местами даже забавное. Некоторые из них по динамичности не уступят иному светскому роману, а по кровавости — пожалуй что и переплюнут. В одном, помнится, на первых же нескольких страницах убивают двадцать человек, и это, прошу заметить, только начало.

— О боги! — Лорисса возвела очи горе. — Ты их и в самом деле читал?

— Дорогая, однажды я провел четыре месяца в месте, где из литературы, кроме житий, имелись только трактаты по философии и искусству ведения войны. Так вот, смею тебя заверить, меньше, чем философией, я интересуюсь только войной.

Линн уперла руки и боки и насмешливо произнесла:

— Странно слышать такое от тебя.

— Девочка моя, я убийца, а не солдат и тем более не полководец. Я знаю с полсотни способов прикончить человека голыми руками, но понятия не имею о том, как лучше всего расставлять войска на поле боя и какие из них первыми бросать в атаку. Меня этому не учили, да я и не стремился.

— Все мужчины любят читать про сражения.

— А все женщины — любовные истории? Глупости.

— Ну хватит, — оборвала начавшуюся дискуссию Лорисса. — Я иду ужинать.