Волшебный горшочек Гийядина

– А теперь… – маг повел руками, и статуэтка поднялась в воздух и бережно опустилась на руки хозяину, – …вызывай. Ибо, не знаю, как вы, но я не останусь в этом благословенном городе – да будь он проклят в столетиях – ни одной лишней минуты.

– Вызывать?..

– Вызывать кого?..

– Кэмеля, естественно, о невинные из невинных!

И тут – впервые за время их знакомства – старый волшебник рассмеялся.

– Ибо только Кэмелю – крылатому верблюду Смерти – подвластно пересекать туманы забвения между этим Светом и Тем!

– Но… на верблюде может поместиться…

– На этом верблюде может поместиться хоть весь мой город, приди мне в голову такая блажь – потащить его с собой! – расхохотался ибн Садык. – А теперь, о совершеннейший и изысканнейший из поэтов Белого Света – вперед! Потри его лоб тремя средними пальцами правой руки! Назови по имени! Прикажи явиться сюда! Мы улетаем! Сулеймания ждет нас… Ждет меня! Ибо пусть осталось всего несколько дней из отпущенного мне премудрым Сулейманом времени, но прожить их я намереваюсь как человек, а не как кадавр. А, что скажешь, ваше премудрие?

И он хитро подмигнул покрасневшему Агафону.

С тщательно, но не слишком успешно скрываемым ужасом на простодушном лице, Селим оттопырил большой палец и мизинец правой руки и опасливо, будто касался спящего кооба, дотронулся до широкого лба верблюда.

– Три, три, три! – просуфлировали приглушенным, но дружным шепотом его болельщики.

– Сколько раз? – стражник задержал руку и растерянно скосил круглые от волнения глаза на ибн Садыка.

– Три, – посоветовал тот.

– Да потру я, о премудрый из наимудрейших, всенепременнейше потру, но только скажите мне, сколько…

– Раз, два, три, – снова, но теперь уже с расстановкой и наглядной демонстрацией пальцев любезно подсказал хозяин города.

– Ага, понял, – закивал Охотник, и точно указанные три раза провел дрожащими как осиновые веточки под грозой пальцами между флегматично полуприкрытыми глазами фигурки.

– Вы-зы-вай! – возбужденно проскандировали друзья.

– КАК?!.. – звенящим нервическим шепотом возопил Селим.

– Сивка-бурка, вещая каурка… – пришло на память Серафиме.

Группа поддержки прыснула, стражник заулыбался и, скорее по наитию, нежели осмысленно, проговорил торжественно и четко:

– Приблизься к нам из чужедальних стран,
Летящий сквозь забвения туман!
Явись скорей, услышь мои мольбы,
Корабль в пустыни жизни и судьбы!
Нам покажись хоть на одно мгновенье,
Кэмель, несущий смерть и вдохновенье!..

Когда в звенящей от напряжения тишине растаял последний звук стиха, люди затаили дыхание и в десять пар глаз воззрились на бесстрастную статуэтку в ожидании дива.

Прошло десять секунд… Пятнадцать… Еще пятнадцать… Двадцать…

Ничего не происходило.

Набранный в восхищении воздух стал постепенно выходить с разочарованными вздохами, хотя чего они ждали – они и сами толком выразить сумели бы вряд ли.

Грома и молний? Землетрясения? Чудесных знамений? Светового шоу с разноцветным дымом и искрами? Просто молча материализовавшегося посреди комнаты экзотического четвероногого двурукого двукрылого? Или материализовавшегося с полупоклоном и традиционным «Слушаюсь и повинуюсь»?

Или это джинны так приходят?

Или ифриты?

Или дэвы?

Или золотые рыбки?..

Впрочем, что бы это ни было, не было ничего. Металлический верблюд продолжал равнодушно взирать на окруживших его людей как и минуту, и десять, и тридцать минут и, не исключено, что тридцать или триста, или три тысячи лет назад. В самые пессимистически настроенные головы серыми толпами стали закрадываться сомнения насчет верности легенды, аутентичности статуэтки, правильности методики вызова, твердости памяти и восприятия действительности особы, методику порекомендовавшей, да и вообще самого существования Кэмеля как личности. Самые оптимистичные головы закрутились по сторонам с удвоенной энергией, выглядывая хоть какие-нибудь признаки скорого появления вызываемого или причин, вызвавших задержку.

Безрезультатно.

Через пять минут сдался даже Селим. Он обвел друзей потухшим взглядом, сделал изначально обреченную на неудачу попытку ободряюще улыбнуться, но махнул рукой и убито ссутулился.

– Ну вот… я так и думал… Извините меня…

– Да ты-то тут при чем? – демонстративно не посмотрел Кириан на ибн Садыка.

– А давайте подождем еще! – жизнерадостно предложил Иванушка.

– Чего? – невесело вопросил Абуджалиль.

– Ужина! – фыркнул бард.

– Тебе бы, Кириан, только по…есть! – загорелись праведным возмущением глаза не прочитавшей подтекста Эссельте.

– А еще попить, ваше высочество, – ернически закивал Кириан. – И песни погорланить. А еще я домой хочу!!! Меня почти семья в Гвенте почти ждет!!!.. Но кого это тут интересует?!

– Кириан, миленький, прости меня, не расстраивайся, пожалуйста… – спохватилась и возмутилась принцесса собственному жестокосердию и бесчувственности.