Волшебный магазин

Гуле удается нацепить бантик. Получилось очень красиво. Гуля смеется. Так и пошли домой. Бабушка надела платок на голову и бант пропал.

А когда пришли домой, Гуля стала искать бант, а его не было. Она искала везде, но его не было.

Огромный бант Гуля завязывает своей трехлетней дочке Даше. Волосы у нее пышные, и бант ей совсем не нравится. Даша трясет головкой и хнычет.

Муж Виктор сидит у телевизора, смотрит футбол и накачивается злобой.

– Да заткни ты ее наконец, – орет он Гуле, – я не слышал, кто гол забил!..

У Виктора большие проблемы на работе. В их маленьком городке с высоким радиоактивным фоном он работает прокурором. Работал, как мог, брал взятки, подчинялся начальству, высшее образование получил случайно – когда его должны были утвердить в должности прокурора, выяснилось, что у него только финансовый техникум. Тогда руководство оформило ему заочное обучение, экзамены он не сдавал. Ездил сдавать молодой аспирант, которому за это хорошо платили.

Диплом он получил задним числом, когда уже развернулся на своей работе, и никто и пикнуть не смел. Гуля не интересовалась подробностями и сама очень удачно закончила тот же техникум. Ее родители находились в состоянии постоянного развода. Бабушка Башира ни за что не позволила бы, но она к тому времени уже ушла к своему дедушке и Гулю с собой не взяла. Гуля в тот момент очень сильно болела корью и так и не попрощалась со своей бабулей.

Виктор ненавидел татарскую родню. Гулю обзывал татарвой и обвинял в татарском иге, не стесняясь выражений. Еще называл ее татарской уродиной и гордился, что Даша, слава богу, не пошла в свою мать.

– Мы уходим, – говорит Гуля, надевая на девочку пальтишко.

– Куда?

– Утренник в саду. Американцы привезут гуманитарную помощь, а дети будут петь английскую песенку.

– Господи, то враги были, то жопу им лижем. Вот народ!

– Ты про какой?

– Что какой?

– Про какой народ?

– Татарский.

Гуля быстро увела девочку.

Виктор включил телевизор. И там опять проклятые американцы. И наши прыгали перед ними на задних лапах. Потому что те привезли в больницу одноразовые шприцы.

Виктор сплюнул и налил водки. Пошарил в холодильнике. Надо отдать Гуле должное – готовила она вкусно. Татарская бабка научила.

Виктору надо было выпить и принять решение. Причем срочно.

У него образовался неприятный долг неприятному человеку, даже банде. Влип, короче. И времена смутные. Сажать временно прекратили, и денег ему никто не предлагал. Заработки кончились. Мораторий, блин.

Короче, убить его собираются. Или по семье ударить. Он их нравы хорошо знает. Жену не жалко – она ему надоела со своими вечно виноватыми глазами, полными собачьей преданности. А дочку жалко. Даша – его гордость. Вся в него. Даже его мать это признала.

Грянул телефон – как-то особенно неприятно громко и вдруг. Вспотели руки. Взял трубку. Дружбан Юрка.

– Витек, тут, короче, такое дело…

– Знаю.

– Линять надо, и подальше.

– Обмозгуем. Заходи.

После утренника Гуля с Дашей пошли навестить родителей. Американцы подарили им упаковку жвачки и еще какой-то пакет, красивый, толком не успели разглядеть. И понесли это в подарок.

Жили Гулины родители в старом крепком красивом бараке – еще от лагерей остался. Зэки строили для начальства.

Марсей получил хорошую комнату после той страшной аварии. Ну чтобы молчал и чувствовал благодарность. Авария была засекречена, но все знали, что дело плохо. Он болел долго, но выжил. Гулина мать Диляра работала учительницей в школе и выходила его травами. Ее сестра была тогда совсем маленькая. А бабушка очень старенькая.

Лекарств не было. Гуля помнит ту страшную бедность, когда пятеро жили на одну мамину зарплату и папину инвалидную пенсию. Потом они с сестрой выросли и вышли замуж, а бабушка умерла.

Уже в подъезде они с Дашей услышали крики. Опять орут. Постучали. Открыла мать, даже не взглянула и продолжила склоку.

Даша подбежала к ней и закричала:

– А у нас подарки от американцев. Хотите?

Наступила тишина. Отец посмотрел с интересом на яркий пакет, который протягивала ему внучка.

– Что это?

– Это подарок, – прыгала Дашка, и ее бант прыгал вместе с ней.

Отец стал распаковывать пакет. Даша смотрела внимательно – вдруг и ей перепадет.

Мать зажгла газ и поставила чайник.

И тут раздался страшный мат. Отец орал как резаный. К его мату привыкли все и Даша тоже. Но этот был какой-то особенно яростный.

Отец брезгливо топтал ногами яркую обертку, из которой вываливались презервативы, и ревел, как подстреленный зверь.

Один подняла Дашка и стала надувать, как воздушный шарик. Но силенок надуть не хватало. Она захныкала и закричала:

– Не надувается!

Мать издевательски захохотала:

– Вот подарок. Ну ты придумала: импотенту – презервативы!

Даша заорала в голос:

– Не надувается!..

Гуля стояла молча, опустив руки.

В моменты ссор родители всегда переходили на татарский. Гуля знала этот язык с детства – бабушка втихаря научила. Родители хотели ассимилировать своих дочерей и старались изменить им имена и пятый пункт в паспортах, но дочери неожиданно восстали.