Волшебный рог мальчика. Старинные немецкие песни, собранные Ахимом фон Арнимом и Клеменсом Брентано

Вот рыцари семерых привели
Цыган, чтобы их осудить смогли.
Те о невиновности своей
Кричат: им чашу вручил еврей.

Но судьи поспешны в решении дел,

Совет шестерых казнить успел.
Седьмой, их король, тут спокойно встал:
«Мне кажется, птиц я сейчас слыхал!
Прислушайтесь все, обратитесь во слух.
Сейчас пропоет вам всем петух!»
И город тут же в огне запылал —
Огонь среди комнат и среди зал.

Петух на шпиле высoко сидит

И, словно Петра пробудивший, кричит.
Тут суд свой греховный отринул сон,
Признал, что излишне суров закон.

И бросился дружно молить короля,

Чтоб он их избавил от жара огня:
Коль дух этот пламенный он усмирит,
То суд ему сразу же жизнь возвратит.

И палочку смерти он берет,

И бьет по щекам судейский сброд,
Кричит: «Зачем вы пролили кровь?
Чем адский огонь вы потушите вновь?

Сталь искры рождает, огонь полюбив,

А камень глядит на нее, молчалив,
Ужели по нраву вам эта игра?
Петух средь вас – понять бы пора».

И молвит цыган: «О, мой пламенный друг,

Довольно. Много горя, мук
Уже ты доставил, смирись, злодей,
Ты за Христа здесь карал палачей.

Тебя заклинаю я всем святым:

Дожги, что взял, уйди как дым.
Стань тих, как Иисус близ вод,
Крещения ждавший в свой черед.

Тебя заклинаю я жар сдержать,

Как Дева Мария, святая мать,
Держалась дальше от грехов —
Очистив град, удали свой покров».

Красный Петух от тех слов упорхнул,

Ветра стих разъяренный гул,
Огонь себя смиренно вел,
Волшебник сквозь него ушел.

Бедолага Из «Свежих песенок» (Нюрнберг, 1505)

Трактиры мне – что дом родной,
Вы спросите: а кто ты?
Я бедолага молодой,
Мне есть и пить охота.

Меня не раз вводили в дом

И выпить предлагали,
Но, оглядев весь дом кругом,
Я шел в другие дали.

Сажали во главу стола,

Как будто я – купчина,
Когда ж платили все, брала
Меня тогда кручина.

А после спать ночной порой

Меня в сарае клали,
И бедолага молодой
Не знал конца печали.

В сараях жестко было спать,

Там трудно примоститься,
Из терний там всегда кровать,
Что любят в тело впиться.

Вставая с утренней зарей,

Вдыхал я свежесть снега
И, бедолага молодой,
Скорей бежал с ночлега.

Я брал с собою верный меч

И, сбросив сна остатки,
Пешком спешил я в путь потечь,
Ведь не было лошадки.

Я поднимался и шагал

На запад и восток,
И мне кошель свой отдавал
Не раз купца сынок.

Смерть и девушка в саду цветов Из кёльнской листовки