Волынская мадонна

Дежурная группа сотрудников НКВД и отделение автоматчиков на двух машинах прикатили в Гребеши только утром. Там никто не смог оказать сопротивление бандитам. Хата, в которой размещалось местное отделение милиции, сгорела, в ней обнаружили два обезображенных трупа. Третий страж порядка бесследно пропал.

С некоторых пор все происходящее вокруг Возыря привлекало повышенное внимание оперативников контрразведки Смерш. Они прибыли на место происшествия, когда там уже работали уполномоченные, а село оцепили автоматчики. Настя Кутепова зажала нос платком, покрылась пятнами, но трудилась вместе со всеми.

От здания, в котором располагался цех, уцелела лишь кирпичная кладка, да и то не везде. Руины еще дымились. Воздух был насыщен неприятным прогорклым запахом.

Село казалось вымершим. Люди попрятались.

Милиционеры работали молча. Они осматривали тела, бегло заполняли протоколы, украдкой косились на сотрудников Смерша и отворачивались. Трупы еще не убирали. Они лежали вповалку. В основном молодые мужчины, крепкие, физически развитые, несколько женщин, тоже не пенсионерки. Всех банально расстреляли. Бандитам было лень проявлять фантазию.

– Вот же сволочи, – прошептала Настя, прижимая к носу платок.

Запах разложения с восходом солнца начал забивать все остальные.

– Стас Игоревич, поправьте меня, если я не права. Ведь это же украинское село?

– Украинское, – подтвердил Шелест. – Но когда бандитов останавливали такие мелочи? Похоже, провинились люди, вышли за рамки. Вот и понесли наказание, чтобы другие боялись. Эти убийцы патриотами себя называют.

– Да уж, напатриотили, суки!.. – прошептал Гальперин, сжимая кулаки.

Шелест угрюмо смотрел, как со стороны Возыря приблизился очередной грузовик. Солдаты выпрыгнули, выстроились в две шеренги.

«Святое дело – помахать кулаками после драки», – с досадой подумал он.

Со стороны вымершего села к нему торопливо подошел запыхавшийся молодой мужчина, небрежно козырнул.

– Старший лейтенант госбезопасности Раевич. С кем имею дело?

Шелест показал удостоверение. Раевич не изменился в лице, лишь пожал плечами. Забегался человек.

– Чем порадуете, старлей?

– За хорошими новостями явно не сюда, товарищ майор. В этой штуке вчера ремонт закончили. – Он кивнул на дымящиеся руины. – На днях должны были оборудование завезти, технику подогнать. Планировалось от тридцати до сорока рабочих мест. Бандиты подожгли да еще и гранатами забросали. Народ помчался тушить. Бандиты всех окружили и расстреливали в порядке живой очереди. – Старший лейтенант покосился на скорбные останки. – Только здесь шестнадцать трупов да в селе два милиционера. Потом по домам пошли, народ кое-где постреляли. Там подсчет пока не проводили, слишком много всего. Бухгалтера этой конторы пытали, к столбу привязали и по кусочкам разбирали.

Потянуло ветерком, стало легче дышать.

– Председатель сельсовета в Гребешах имелся?

– Был да сплыл, – ответил Раевич. – Этот Ситников пытался тут порядок навести. Фронтовик, одноногий калека. Не выдержал человек, слабовольным оказался. Явился в район весь в синяках, покаялся, мол, не могу, давайте другого. Согласился понести ответственность. Василий Ус был активистом в этом селе, с его подачи и началось восстановление МТС. Поднимал народ, агитировал, будущее рисовал в радужных красках.

– И его, понятное дело, в первых же рядах… – пробормотал Гальперин.

– Не поверите, в живых оставили, – сказал Раевич. – Хитроумный ход, надо признать. Повязали вместе со всеми, на глазах у мужика всю толпу сподвижников положили, а ему лишь уши отстрелили да плечи пробили пулями. Мы первыми сюда примчались. Он тут по пригорку ползал, рыдал горькими слезами. Крови много потерял. Его в больницу увезли, врачи обещали на ноги поставить. Но какая жизнь у человека теперь, когда у него на глазах кончили всех, кто ему поверил? Бандеровцы тоже не идиоты, умеют мыслить творчески.

– Как я понимаю, были свидетели?

– Село же рядом. Многие видели, только вот хрен сознаются. Мы пацана Данилку нашли, вернее сказать, он сам к нам пришел. У него дядьку родного здесь пристрелили. При всех не хотел, побеседовали с ним, так сказать, в интимной обстановке. Он все видел, под горой в бурьяне отлеживался. Хотел вместе с дядькой бежать пожар тушить, да больно долго штаны искал. В общем, припозднился Данилка. Его счастье. Вот все и застал. Бандеровцы окружили толпу со всех сторон, тешились, людей стреляли. А потом над Усом глумились, жизнь ему пожаловали с барского плеча. По селу гуляли, песни пели, отделение милиции сожгли вместе с теми, кто там заперся. Урод какой-то ими командовал.

– В каком смысле урод? – встрепенулся Шелест.

– Во всех смыслах. Хромает, рожа изувечена так, словно ее по кусочкам склеивали.

– Горбацевич, – заявил Гальперин. – Вот же сука, снова размяться решил.

– Выходит, он скорее жив, чем мертв, – сказал Раевич. – Давно уже слухи гуляют, что эта сволочь не умерла, а продолжает командовать бандами. К сожалению, мы поздно появились, этих леших уже и след простыл.