Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии

Как было сказано в тексте жития, Сатана, облачившийся в маску Бога, выглядел вовсе не как ангел тьмы – иначе искушение не могло сработать. Однако в иконографии дьявольских наваждений, которая должна тотчас же известить зрителя, кто на самом деле скрывается под личиной Христа, Девы Марии или ангела, искуситель, как уже было сказано, почти всегда (само) разоблачается. И предстает не в том облике, в каком он, в соответствии с текстом, явился своей жертве, а в некоем гибридном обличье. Например, если в житии рассказывалось о том, что демон, решив соблазнить отшельника, оборотился блудницей, мы, скорее всего, увидим не просто девушку, а девушку с небольшими рогами, хищными когтями или перепончатыми крыльями за спиной. Эти знаки, которые, казалось бы, противоречат самой идее обмана и наваждения (вряд ли святой решил бы вступить в блуд с демоном), на самом деле обращены только к зрителю и вскрывают ему суть иллюзии. Персонажи изображения, как подразумевается, их не видят[689]. На фреске из базилики Сан-Исидоро дьявол, явившийся св. Мартину, облачен в роскошно вышитое одеяние белого цвета, однако кожа его черна, а черты лица «эфиопские». Распознав, кто перед ним, святой ему отвечал (текст написан по фону между двумя фигурами): Vade, Satanas – «Сатана, изыди».

В последние годы кастильского и леонского короля Альфонсо X Мудрого (1252–1284) при его дворе было создано несколько рукописей с текстами «Песнопений в честь Девы Марии». В некоторых из чудес, которые она совершила как заступница за людей перед Богом, фигурировали чернокожие демоны (II.3.13).

II.3.13. Однажды, когда монах-картузианец спал в келье, на него набросилась толпа демонов, оборотившихся свиньями. За ними следовал еще один бес в облике «черного человека» (un ome negro de coor). Однако черти-свиньи сказали, что не в силах повредить отшельнику из-за его святости. Тогда черный демон пригрозил разорвать монаха крючьями. И тот спасся, только призвав на помощь Деву Марию. Во второй и третьей сценах бес – предводитель «свиней» – предстает в облике эфиопа, а дальше, где показано изгнание его орды Богоматерью, все они сбрасывают маски и возвращаются к привычному облику зооморфных гибридов.

Песнопения в честь Девы Марии. Севилья (?). Ок. 1280 г.

Real Biblioteca del Monasterio de San Lorenzo de El Escorial. Ms. T-I-1. Fol. 120

На миниатюре в одном из томов «Песнопений», который сейчас хранится во Флоренции, мы видим первое искушение, с которого начались все беды людей[690]. Следуя за текстом Книги Бытия, дьявола изобразили в облике змея. Но это не просто змей, а змея с женским лицом. Такое визуальное решение известно по многим средневековым образам. Оно восходит к «Школьной истории» парижского богослова Петра Едока. Он писал о том, что дьявол-искуситель, оборотившись змеем, вдобавок «приобрел» лицо юной девушки, чтобы войти в доверие к Еве – ведь «подобное притягивает подобное» (similia similibus applaudant)[691]. Потому на великом множестве изображений грехопадения лицо дьявола было неотличимо от лица Евы, словно она, глядя на искусителя, видела саму себя в зеркале. Однако в этой рукописи «Кантиг» Ева с Адамом белы, а змей-искуситель (или тут скорее искусительница) изображен черноликим и с явными негроидными чертами (II.3.14).

II.3.14. Чернокожий змей-искуситель.

Песнопения в честь Девы Марии. Севилья (?). 1290-е гг.

Firenze. Biblioteca nazionale centrale. Ms. B. R. 20. Fol. 51

II.3.15. Апокалипсис из Тринити-колледжа. Англия. Ок. 1250 г.

Cambridge. Trinity College. Ms. R.16.2. Fol. 10

С лицами мавров могли представлять и четырех «смертоносных» ангелов, которые упоминались в Откровении Иоанна Богослова (9:13-16): «Шестой Ангел вострубил, и я услышал один голос от четырех рогов золотого жертвенника, стоящего пред Богом, говоривший шестому Ангелу, имевшему трубу: освободи четырех Ангелов, связанных при великой реке Евфрате. И освобождены были четыре Ангела, приготовленные на час и день, и месяц и год, для того, чтобы умертвить третью часть людей. Число конного войска было две тьмы тем; и я слышал число его». В одном английском Апокалипсисе середины XIII в. комментарий объяснял, что шестой ангел символизирует мучеников; голос от четырех рогов жертвенника – четырех евангелистов; четыре ангела – четыре царства: ассирийское, персидское, греческое и римское, а Евфрат – мир сей[692]. На миниатюре ангелы, которые умертвят третью часть людей, явно ассоциируются с силами зла и изображены с темными негроидными лицами (II.3.15).

кожа и вера: может ли грешник побелеть?