Воображенные сонеты (сборник)

II

Невидим Прометей для смертных глаз,

Лишь только ночью, в сполохах карминных,
Когда пылает зарево на льдинах,
И молния в них бьет за разом раз;

Когда рубином светится топаз,

И страх царит в гнездовиях орлиных,
И эхо отражается в глубинах,
Где до рассвета мрак ночной увяз,

Мы видим, как немая тень Титана

Встает среди уступов и карнизов
Угрюмых скал, пространство распоров,

В молчании мятежном неустанно

Закованной рукой бросая вызов
Создателю уродливых миров.

190. Золото Мидаса

Поэт — алхимик мысли, как Мидас,
Тот царь фригийский, чье прикосновенье
Немедля вызывало превращенье:
Всё становилось златом в тот же час.

Он тоже над ручьем лотка не тряс,

Не изучал вовек хитросплетенья
Пещерных нор. По воле вдохновенья
Ему дарован золота запас.

Но горе для него — помилуй, Боже! —

Коль он запрется в тесной кладовой
И позабудет, для чего живет.

Ты жаждал мира золотого? Что же,

Стал самородком хлеб насущный твой,
И золотом забит поэта рот.

Мидас — мифический царь Фригии, сын Гордия и Кибелы. В награду за спасение Силена Дионис предложил Мидасу любой дар, какой тот ни пожелает. Мидас не нашел ничего лучше, как попросить, чтобы все, к чему он ни прикоснется, обращалось в чистое золото, и это пожелание было исполнено. Вернувшись ко двору, Мидас велел приготовить пир в честь своего нового дара. Но, когда он взялся за еду и питье, они, к его ужасу, тоже превратились в золото. Мидас, боясь умереть с голоду, пришел к Дионису и умолял его взять назад этот дар. Дионис сжалился над ним: он приказал Мидасу искупаться в реке Пактол, которая после этого стала золотоносной, а Мидас избавился от своего дара.

191. Бодлер

Парижская клоака прежних лет,
Где всюду чернота и смрад промоин;
Краснеют только стоки скотобоен
И раны, что нанес в ночи стилет.

Вот золота фальшивого браслет;

Тропический бальзам, на лжи настоян;
Расколотый фиал, чей запах гноен,
Храня трущоб и тины терпкий след.

Но над зловонным хаосом болот,

Прекрасна, как пыланье небосклона,
Распада переливчивость плывет;

И волнами на пленке вороненой

Дрожит игра огня, и позолот,
И пурпура, что прямо из Сидона.

Сонет представляет собой отклик Ли-Гамильтона на книгу стихов Шарля Бодлера (1821–1867) «Цветы зла».

Сидон — один из древнейших городов Финикии, знаменитый своим стеклом и льняными изделиями. Пурпуром же славился другой финикийский город — Тир.

192. Ночь

Безжалостная, не услышишь ты
Молитвы, чтобы ты не уходила —
Их шепчет узник, коему в могилу,
Едва светило глянет с высоты.

Когда вопят обугленные рты

Из сердцевины адского горнила:
«Уйди скорей, ты нам давно постыла!» —
Их вопли столь же для тебя пусты.

Прислушайтесь — бредет толпа гуляк,

На улицах рассеивают мрак
Веселый смех, лихая сегидилья;

Нам на больничной койке и в тюрьме

Так внятны эти песнопенья тьме —
И кто осудит дань ее всесилью?

193–194. Смерть Пака