С точки зрения игры со зрителем, я нарушил в этом фильме одно из важных кино-правил – информация в изображении и информация в диалогах не должны дублировать друг друга. Произносимый текст не должен повторять действие, которое мы видим на экране. У меня же есть места в фильме, сделанные именно так. Но это было осознанное решение для того, чтобы начать играть таким образом и потом нарушить эту игру. В эпизоде с бессонницей в начале истории мы слышим: «Я встал и подошел к окну, я сел и стал смотреть в окно» – и на экране мы видим прямую иллюстрацию этих слов. Так я хотел создать ощущение погружения в происходящее, подчеркнуть каждое небольшое действие. Однако когда речь потом доходит до слова, которое никак не удавалось написать, я нарушаю эту игру, и в отличие от произносимого текста, показываю то самое слово, которое как будто не удавалось написать. Это первое появление слова «мыр» в истории. Далее это слово найдут у Хармса при обыске, и в третий раз оно тремя буквами упадет ему на ладонь в эпизоде в тюремной камере.
Говоря о том, что любое кино – это фокус, это аттракцион, это игра, хочу рассказать, как я искал решение эпизода с обыском. Это короткий динамичный эпизод, где мне важно было создать завязку фильма – происходит страшное событие в жизни Даниил Ивановича, к нему впервые приходят с обыском, и это означает, что теперь он в одном шаге от ареста. И поначалу я думал, что покажу людей в форме, которые будут вытряхивать вещи, ронять их, наступать на что-то ногами. Но классической нарезкой с подобными короткими сценами мне не захотелось решать этот эпизод. И тогда возникла идея решить этот эпизод одной сценой, именно как фокус – долгая длинная панорама, которая начинается с Хармса, сидящего на стуле на дальнем плане, и заканчивается им же. То есть фактически камера делает полный круг по комнате. А вместо полноценных персонажей, производящих обыск, я решил оставить только руки на переднем плане. Безличные руки, которые передают друг другу вещи. Тем самым я хотел уйти от обвинения людей, которые были по другую сторону черты. В итоге этот эпизод действительно выглядит как фокус, как трюк и выигрывает у первых сценарных вариантов, в которых была просто динамичная нарезка.
Используя в фильме только тексты дневников и записных книжек, на титрах фильма я решил все-таки дать одно стихотворение Хармса. И выбрал я стихотворение для Хармса необычное, потому что по форме оно – совершенно классическое. Таким образом я надеялся открыть Хармса как, условно говоря, «нормального» поэта для тех, кто не слишком хорошо знаком с его творчеством. Тем более, что в этом стихотворении упоминаются и Питер, и дворник.
Через образ улетающих от Хармса букв я хотел показать, что тексты не принадлежат автору и, только родившись на свет, сразу же покидают его. И для писателя или поэта буквы – как плоть мира, мир расчленяется на буквы, как на молекулы, как на то, из чего все состоит. Автор лишь только касается их, но не владеет ими, ведь они свободны. Образ текста должен был стать отдельной сквозной линией в фильме.
Приложение. Словарь терминов