Вооруженные силы на Юге России

Четверо нас вышло живыми, четверо легло на дамбе. Трупы их позднее нашли страшно изуродованными и обезображенными. Выкололи им глаза, распороли животы, отрезали отдельные части тела. Особенно все жалели одного немца-добровольца, рослого, статного красавца, из бывших гвардейских солдат, который только накануне поступил к нам в полк, в немецкой колонии, где мы ночевали перед Таганашем. Он пробыл в полку менее суток.

Через несколько времени подошел бронепоезд и стал обстреливать противоположный берег.

— Уж эта артиллерия, — говорили у нас. — Всегда придет поздно…

Пришла какая-то пехотная часть нам на смену. Приехала дрезина, на которую положили раненых, и вместе с ними нашего тогдашнего командира эскадрона, старого полковника Талаева. Он сильно переволновался, послав нас на эту разведку, и его, по-видимому, хватил удар. Была уже ночь, когда мы пришли в Таганаш. У меня тогда наступило какое-то душевное онемение, которое продолжалось два дня. Я лег в пустом доме на сено, пролежал ночь и весь следующий день, не хотелось ни вставать, ни говорить, ни видеть людей. На второй день к вечеру меня вытащили к себе наши пулеметчики, я выпил у них вина и стал приходить в себя. Я узнал, что Чонгарский полуостров был очищен большевиками в следующую после нашей разведки ночь. Наши пехотные разведчики перешли вброд Сиваши, выставили на том берегу пулемет и начали палить из него в чистое поле. Стрельба эта привела большевиков в такое смущение, что они, побросав оставшиеся на полуострове железнодорожные составы, паровозы и вагоны, бежали на север в Мелитопольском направлении.

В эти дни я получил телеграмму, вызывавшую меня в Екатеринодар. Я простился с полком и тронулся в путь, решив заехать сначала в Симферополь.

Южная и центральная части Крыма были очищены большевиками без боя, под давлением двигающихся с востока сил. Добровольческие войска сюда еще не заходили, за исключением нескольких казачьих разъездов. Несколько поехавших вместе со мною немцев были едва ли не первые добровольцы, воротившиеся в Симферополь. Это были веселые для нас дни, дни успехов радостных, дни радостных встреч и приветствий. Добровольческая армия вышла тогда на Харьковскую дорогу, что ни день, то новые сведения о ее успехах достигали нас.

А. Васильевский {256} Отряд полковника Гершельмана (февраль 1919 года, Аскания-Нова) {257}

В «Архиве Русской Революции» искажено описание трагической участи, постигшей отряд полковника Гершельмана, посланного в феврале 1919 года в северную Таврию. В статье, озаглавленной «Дневник обывателя»[7], автором ее с инициалами «А. В.» написано следующее: «6 марта… В Аскании-Нова стоял эскадрон полковника Гершельмана. В один прекрасный день они, всего 60 человек, легли спать, оставив сторожить часовых и дежурный взвод. Наступила ночь. Все было тихо. Как вдруг часовые сквозь темень заметили надвигающуюся цепь неприятеля. Цепь уже была в 50 шагах. Моментально была поднята тревога, которая разбудила спящих. Первыми выскочили навстречу врагу дежурная часть во главе с полковником и еще 20 офицеров… красные перебили часть гершельмановских кавалеристов, другая часть успела удрать, не имея возможности забрать не только свои пожитки, но и убитых и раненых. При этом был убит сам полковник Гершельман. Да! Очень печально. Но сами виноваты. Быть на фронте и лечь спать раздевшись; следующий раз будут осторожнее!»

Мне, как живому свидетелю и участнику этого трагического события, хотелось бы обелить память этого доблестного офицера, убитого в Аскании-Нова, равно как и других погибших с ним, опровергнув ту злостную клевету, которая напечатана в «Архиве». Привожу совершенно объективно то, что сам видел, будучи в этом отряде и как раз в том «дежурном взводе», как его называет автор «Дневника обывателя».

Еще во время пребывания немцев в Крыму начальником милиции города Ялты был капитан Гаттенбергер, объединявший там офицеров и сформировавший из них роту, как только ушли немцы. В нее вошли офицеры, юнкера и вольноопределяющиеся всех родов оружия. Затем из Ставки генерала Деникина был прислан полковник Гершельман, который в Ливадии стал формировать Сводно-Гвардейский кавалерийский дивизион. Армейские кавалерийские офицеры и вольноопределяющиеся из роты капитана Гаттенбергера перешли в формируемый дивизион, где из них была сформирована пулеметная команда с шестью пулеметами. Рота же капитана Гаттенбергера впоследствии развернулась в Симферопольский офицерский полк. Доблестный капитан Гаттенбергер, георгиевский кавалер, впоследствии был окружен превосходными силами махновцев, отбивался от них до последнего патрона, а затем, по одной версии, был ими зарублен, а по другой, последнюю пулю пустил в себя.