Вопреки себе (СИ)

— Это не было насилием! В моих действиях не было злого умысла! — отчаянно крикнул граф. — Я мечтал, что мы обвенчаемся! Я любил её! И люблю до сих пор…

— В таком случае, где же ты был эти два месяца? — теряя терпение, спросил князь. — Если бы я так оскорбил девушку, я готов был мчаться за ней на край света!

— А разве не вы сами намеренно направили меня по ложному следу? — вдруг возмутился Александр. — Из-за этого бесполезного путешествия по Италии, я потерял уйму времени! Зачем вы это сделали, скажи мне ради бога?!

— Моя сестра не желала видеть тебя, — глухо пробормотал князь, отводя глаза и до сих пор стыдясь той лжи, что он сказал Ольге по настойчивой просьбе Адель.

— Когда я понял, что зря объехал пол-Европы, во мне взыграла гордость, — горько усмехнулся Алекс. — Я вернулся в Париж… я был оскорблён, обижен на Адель за то, что она даже не дала мне шанса объясниться, вместо чего сбежала от меня, словно от прокажённого. Но… через пару недель я не выдержал. Я затосковал по ней так сильно, что собрался в дорогу буквально за час, и бросился в Россию. И всё-таки, опоздал…

— Да, ты опоздал, — тихо сказал Мишель. — Моя сестра замужем. Тебе будет лучше вернуться в Англию и забыть о ней.

— Забыть? — Александр вскинул на князя свои синие глаза, до сих пор поблёскивающие в свете свечи от непролитых слёз. — Я никогда не смогу забыть о ней. Ради бога, скажи мне, зачем она это сделала? Зачем так поспешила? Почему именно Оболенский?

— Ты задаёшь слишком много вопросов, — пробормотал Мишель, снова отводя глаза.

Он не собирался сообщать Бутурлину настоящую причину, по которой Адель так скоро вышла замуж за друга семьи. Нет, Александр не должен узнать о ребёнке.

— Это ты заставил её, не так ли? — допытывался Александр. — Ты хотел, чтобы о её бесчестии никто не узнал? Неужели Оболенский согласился на брак с такими условиями?

— Владимир Кириллович — самый благородный человек из всех, кого я знаю! — гневно ответил Мишель. — Он спас мою сестру от позора и одиночества, и Адель сама его выбрала! Не каждый мужчина способен принять…

Тут Мишель запнулся, с опозданием сообразив, что сказал лишнее. Но, Александр, который, видимо, отчаянно пытался отыскать причину внезапного замужества возлюбленной, впился в его лицо цепким взглядом. Повисла неловкая тишина, показавшаяся князю вечностью. Он по-прежнему не глядел на Александра, всей кожей ощущая его подозрения.

— О, Господи… — тихо прошептал Александр, закрывая глаза. — Скажи мне правду, Мишель… она… ждёт ребёнка?

Михаил вдруг почувствовал, что он больше не в силах лгать и скрывать что-то от Александра. Видит Бог, он не собирался говорить ему о том, что Адель беременна, но слова сами сорвались с губ. Поскольку Александр уже догадался, скрывать дальше уже не было смысла. Михаил только коротко кивнул, поднимая на графа мрачный взгляд.

Александр на ощупь схватился за спинку стула, ища опоры, поскольку обрушившийся на него удар грозил сбить с ног в буквальном смысле слова.

Ребёнок… Адель носит его ребёнка. Его плоть и кровь. Он должен был догадаться раньше! Так вот почему она так поспешно бросилась в объятия Оболенского? Неужели князь знает о ребёнке и согласен воспитать его, как своего? Мысль, что его ребёнок будет носить другую фамилию и никогда не узнает, кто его настоящий отец, была просто невыносима! Ещё пару часов назад Александр думал, что больнее, чем ему есть, не может быть. Оказывается, может…

Как принять это? Как осознать, что из-за глупой гордости и собственной трусости он потерял не только любимую женщину, но и своё дитя?!

Внезапно раздался громкий стук в дверь, прервав затянувшееся молчание в комнате. Поскольку Александр даже не пошевелился, Михаил сам открыл дверь. На пороге стояло несколько человек: встревоженный хозяин гостиницы, сопровождаемый двумя солдатами и одним субъектом в штатском, что не помешало князю моментально угадать в нём одного из особых агентов третьего отделения.*

— Добрый день, сударь! — вкрадчиво произнёс штатский. — Могу я видеть графа Хантли?

— С кем имею честь? — холодно осведомился князь, смерив незваных гостей высокомерным взглядом.

- Простите, сударь, но я всё же настаиваю на беседе с графом Хантли, — на лице агента образовалась картонная полуулыбка, он и хотел бы поставить осадить Михаила, но опасался его острой шпаги.

Позади князя вдруг выросла высокая фигура побледневшего, но успевшего совладать с собою Александра. Ему в глаза сразу бросился тот самый караульный солдат, задержавший его на целый час на въезде в Петербург, и показавшийся ему странно знакомым: только теперь он был без формы.

— Я — граф Хантли. Чем обязан, господа? — спросил он.

— Вам надлежит пройти с нами, господин граф, — субъект в штатском напыщенно вытянулся в попытке придать себе важности, но маленький рост напрочь лишил его возможности выглядеть внушительнее рядом с Александром и Михаилом, которым он проигрывал в росте почти на голову.

— Куда? — осведомился Александр. — И для чего?